Принцесса на грани

– О КЛАРНЕТИСТАХ! – Я не хотела орать, но все равно орала. Я правда не хотела, но внутри все кипело и я ничего не могла с собой поделать. И опять мой рот выдавал слова сам по себе, независимо от мозга. – Ты уезжаешь в Японию и рассчитываешь, что я буду каждую субботу сидеть в одиночестве, дожидаясь, когда ты вернешься? А что если я НЕ ХОЧУ ждать тебя в одиночестве? Такое тебе никогда не приходило в голову?

– Миа, – Майкл вдруг заговорил очень тихо, – Что ты говоришь?

– Я говорю, что мне всего шестнадцать лет, – выпалила я, не успев подумать. – А ты уезжаешь на целый год. ИЛИ ДАЖЕ БОЛЬШЕ. И с твоей стороны несправедливо ожидать, что я буду торчать дома, как дурацкая монашка, пока ты развлекаешься с какой-нибудь японской КЛАРНЕТИСТКОЙ!

– Миа. – Майкл покачал головой. – С этой кларнетисткой ты меня совсем с толку сбила. Я понятия не имею, о чем речь. Но что касается того, что ты будешь сидеть дома, как дурацкая монашка… об этом я тебя никогда не просил. Вообще-то я не думал, что тебе ЗАХОЧЕТСЯ встречаться с другими, пока меня не будет – лично у меня нет ни малейшего желания встречаться с другими, пока я в отъезде, – но если ты хочешь, то, наверное, с моей стороны было бы несправедливо возражать. Вот только я думал.,. – Не знаю, что Майкл собирался сказать дальше, но он передумал это говорить и просто покачал головой. – Ладно, неважно. Послушай, если ты ЭТОГО хочешь,.,

Но я-то хотела НЕ ЭТОГО!!!!! Этого я хотела меньше всего на свете.

Но было не похоже, чтобы я получила хоть что-нибудь из того, чего хочу. Я хотела, чтобы мы с Майклом подарили друг другу наше Драгоценное Сокровище – извиняюсь, занялись любовью – сегодня вечером, а потом бы он сказал, что передумал и завтра не уезжает ни в какую Японию.

Но оказалось, у Майкла больше нет его Драгоценного Сокровища, и оставаться в Америке он тоже не собирается, независимо оттого, буду я с ним спать или нет.

Я ОТСТУПИЛА ОТ СВОИХ ФЕМИНИСТСКИХ ПРИНЦИПОВ И ПРЕДЛОЖИЛА ЛЕЧЬ С НИМ В ПОСТЕЛЬ СЕГОДНЯ, А НЕ ПОСЛЕ ВЫПУСКНОГО ВЕЧЕРА, КАК ХОТЕЛА, А ОН, ПО СУТИ, ОТВЕТИЛ: «НЕТ, СПАСИБО». Ну, может, не совсем так, но почти. Неужели он всерьез рассчитывает» что я ему это прощу?

Я просто посмотрела на него и сказала:

– Да, Майкл, именно так. Потому что, если ты все время, пока у нас с тобой были отношения, скрывал от меня такое, я невольно задаюсь вопросом, что у нас вообще были за отношения на самом деле. Ты не был со мной честен,..

– ДА ТЫ НИКОГДА МЕНЯ НЕ СПРАШИВАЛА! – Вот ТЕПЕРЬ Майкл тоже заорал. – Я даже не знал, что это имеет для тебя какое-то значение! Не представляю, откуда вообще взялась эта хренотень насчет Драгоценного Сокровища!

Но было поздно. Слишком поздно.

– И то, что ты так охотно уезжаешь в ДРУГУЮ СТРАНУ, – продолжала я, – лишний раз доказывает, наши отношения всегда не так уж много для тебя значили.

– Миа, – Майкл покачал головой. Только один раз. Он больше не кричал. – Не делай этого.

Но что мне еще было делать? ЧТО???

Я подняла руки и сняла с шеи ожерелье из снежинок. То самое, которое Майкл подарил мне на мой пятнадцатый день рождения. Я протянула ожерелье Майклу – прямо как Арвин протянула свое ожерелье Арагорну в качестве прощального подарка, чтобы он помнил ее, пока будет бороться, чтобы вернуть себе трон и завоевать расположение ее отца.

Только я возвращала Майклу ожерелье, не затем, чтобы он хранил его на память обо мне.

Просто я больше не хотела, чтобы оно было у меня.

Потому что эти снежинки вдруг стали напоминать мне о том, кто еще был на тех танцах, – Джудит Гершнер. Ну да, она была с другим парнем, похоже, она вообще встречается со многими парнями. Но все равно.

Суть в том, что у Арагорна и Арвин все было совсем по-другому. Потому что Арагорн никогда не занимался Этим Делом с девушкой, которая клонирует плодовых мушек. И не врал потом об этом.

Да, конечно, Майкл не совсем мне врал. Он просто не сказал правду. Но все равно,

Он НИЧЕГО МНЕ НЕ СКАЗАЛ. А что ЕЩЕ он мне не рассказал??? КАК Я СМОГУ ЕМУ ДОВЕРЯТЬ, КОГДА ОНУЕДЕТВЯПОНИЮ???

– Миа, – сказал Майкл совсем другим тоном. Он говорил не как Арагорн, задыхаясь от волнения, а так, будто ему хотелось ударить меня по лицу. Я знала, что этого он бы никогда не сделал. Но все равно. Вид у него был очень рассерженный. – Не. Делай. Этого,

– Прощай, Майкл, – сказала я, всхлипывая.

А ЧТО ЕЩЕ МНЕ ОСТАВАЛОСЬ СКАЗАТЬ?

Я уронила ожерелье на пол – Майкл его так и не взял – и выбежала из номера, пока совсем не захлебнулась в собственных слезах.

Ну вот, Эфраин Клайншмидт затормозил перед нашим домом и ждет от меня семнадцать долларов. Я дам ему двадцадку, а сдачу оставлю на чай. Уж это-то он заслужил – по крайней мере, за «Клинекс». Которым, кстати, я в конце концов воспользовалась, потому что никак не могла перестать плакать. Теперь я НИ ЗА ЧТО не смогу скрыть от мамы, что произошло. Конечно, если она еще не будет спать, когда я войду.

Если это и есть самоактуализация, то вот что я скажу: я была гораздо счастливее до того, как самоактуализировалась.

9 сентября, четверг, 23.00, мансарда

Мама еще не спала.