Принцесса на грани

Бабушка недоуменно заморгала,

– Его невинность? Но невинность – не сокровище. Ее даже нельзя НОСИТЬ!

– Бабушка! – Как же она отстала от жизни! Не удивительно, что она не понимает, о чем я говорю. Помню, однажды я слушала в своем iPod песню «Dance, dance», бабушка услышала, ей понравилось, она сказала, что мелодия «цепляет», испросила, кто поет. И когда я сказала, что это «Fall Out Boy», она заявила, что я вру, потому что никто не даст группе такое глупое название. Я пыталась ей объяснить, что это название пришло от Барта из «Симпсонов», а она: «От какого еще Барта? Может, ты имеешь в виду Уоллис Симпсон?[3] У нее нет родственников по имени Барт, это я точно знаю».

Видите? Она безнадежна.

Невинность – это драгоценный дар, который человек должен отдать только тому, кого он любит, – произнесла я чуть ли не по слогам, чтобы она поняла. – Но Майкл отдал свою невинность Джудит Гершнер, девушке, которую он не любил и с которой, как он сам сказал, они «просто занимались сексом»» Так что теперь у него нет его Драгоценного Сокровища, и; он не может отдать его мне, девушке, которую, как он утверждает, он любит. Он потратил свою драгоценность на ту, до которой ему нет дела!

Бабушка покачала головой.

– Эта мисс Гершнер, юная леди, оказала вам услугу. Тебе бы стоило ноги ей целовать. Ни одной женщине не нужен неопытный любовник. Ну, разве что тем блондинкам учительницам, которых то и дело показывают в новостях, потому что они спали со своими четырнадцати-

летними учениками. Но должна сказать, лично мне все они кажутся ненормальными. Не представляю, о чем они ГОВОРЯТ с этими мальчишками? Амелия, скажи, почему это считается таким модным? Что привлекательного в молодом человеке, у которого брюки сползли и болтаются где-то на полпути к коленям?

Я не придумала, что на это ответить. Ну что на это скажешь?

Бабушка даже не заметила, что я промолчала.

– В любом случае, – продолжала она, – разве Тот Мальчик не переезжает в Японию?

– Да.

Сердце мое перевернулось – как всегда, когда я слышу слово « Япония ». Это лишь доказывает, что:

а) у меня все еще есть сердце;

б) я все еще люблю Майкла, вопреки всем моим стараниям. Да и как я могу его не любить?

– Так какое это имеет значение? – жизнерадостно сказала бабушка. – Ты, вероятно, все равно его больше не увидишь.

И тут я расплакалась.

Подобный поворот событий заметно встревожил бабушку. Я просто сидела и скулила. Даже Роммель поднял голову и стал подвывать. Не знаю, что бы произошло дальше, если бы в это время не пришел папа.

– Миа! – сказал он, увидев меня. – Что ты здесь делаешь так рано? Что случилось? Ради бога, почему ты плачешь?

Но я только головой покачала. Ответить я не могла, потому что плакала и не могла остановиться.

– Она порвала с Тем Мальчиком. – Чтобы перекрыть звук моих рыданий, бабушке пришлось кричать. – Не понимаю, почему она так убивается. Я ей говорила, что все это к лучшему, мальчик Рейнольдс-Эбернети ей подходит гораздо больше. Такой высокий, красивый молодой человек! И его отец очень богат!

От этого я только еще сильнее заплакала: я вспомнила, как целовалась с Джеем Пи в коридоре, прямо перед Майклом, Конечно, это получилось не нарочно, но разве теперь это имеет значение? Что сделано, то сделано. Майкл никогда больше не захочет со мной разговаривать. Я это просто чувствую.

И сильнее всего я плакала из-за того, что отчаянно хотела, чтобы он хотел со мной говорить, несмотря на все случившееся между нами.

– Кажется, я знаю, что ей нужно, – сказала бабушка, пока я продолжала рыдать.

– Позвать ее мать? – спросил папа с надеждой в голосе.

Бабушка замотала головой.

– Ей нужен бурбон. Он всегда помогает.

Папа нахмурился,

– Не думаю. Но ты можешь вызвать горничную и распорядиться насчет чая. Думаю, чай пойдет Миа на пользу.

Бабушка, похоже, не очень на это надеялась, но все-таки вышла, чтобы позвонить Жанне и приказать подать чай. Папа стоял на прежнем месте и смотрел на меня. Вообще-то папа не привык видеть, как я плачу. Конечно, я много раз плакала в его присутствии, и последний раз – этим летом, когда мы находились во дворце на официальном мероприятии. Я шла в короне, и в моих волосах были гребни, которые больно впивались в голову, как маленькие ножи.

Однако он не привык к тому, что у меня бывают драматические эмоциональные всплески, ведь последнее время у меня все было более или менее благополучно и я могла держать себя в руках.

Но не теперь.

Я продолжала реветь и то и дело брала новый бумажный носовой платок из коробки, которая лежала на столике возле дивана. В промежутке между рыданиями из меня как-то выплеснулось все – и про Драгоценное Сокровище, и про Джудит Гершнер, и про ожерелье из снежинок, и про то, как Майкл пришел к нам в школу поговорить со мной, а вместо увидел, как я целую Джея Пи.

Надо сказать, папа казался ошеломлённым.

Потому что обычно я, знаете ли, не говорю с отцом про секс – это как-то… бррр.