Принцесса на Кириешках

– Ася из-за денег прямо свихнулась, все заработать хочет. Если предлагают хорошую сумму, мигом соглашается! Мне такая жадность непонятна, но, в конце концов, у каждой пташки свои замашки. Лично мне кажется, что у человека должно быть побольше свободного времени для творческой работы. Но Ася такая приземленная, она начисто лишена хоть каких-нибудь талантов, просто бабки срубает. И как ей не скучно! Я тяжело вздохнула, да уж, с этой семейкой не соскучишься. Сначала заработай на всех, потом сгоняй за продуктами, приготовь еду…

– У вас нет домработницы? – вырвалось у меня.

– Была, – отмахнулась Оля, – полная дура, уволилась, а другой пока не нашли. Место вакантно. Кстати, не хочешь попробовать? Зарплата стабильная!

Высказавшись, Ольга ушла, а я в глубоком недоумении отправилась в свою спальню и заползла под одеяло. Никак не могу разобраться, что представляет собой Оля. Она редкостная хамка, намеренно обижающая людей, или просто дурочка, наивно говорящая первое, что приходит на ум?

Около часа я смирно лежала под одеялом, считая овец. Потом услышала приглушенные голоса детей и басок Костина. Следовало встать, но тело неожиданно растеклось по матрасу. Последнее, что уловил мой слух перед тем, как на меня навалился сон, была фраза, сказанная Асей:

– И ничего поделать нельзя!

Огромные деревья угрожающе качались под сильным ветром. Ураган, словно соломинки, гнул вековые дубы. Один из патриархов леса вдруг с треском обломился и начал падать. Я взвизгнула, хотела побежать по тропинке, но ноги приросли к земле, а потом начали медленно в нее погружаться. Сначала провалились ступни, потом колени… Ужас охватил меня, я рывком вытащила нижние конечности из песка и… села на кровати. Слава богу, это всего лишь сон.

Тук-тук-тук, послышалось с улицы.

Снова вернулся страх.

– Кто там? – пролепетала я, одним глазом косясь на будильник.

Стрелки показывали пять утра, с соседней кровати долетало мерное посапывание – Лизавета спокойно спала.

Тук-тук-тук.

– Эй, отвечайте, зачем стучите в стекло? – зашептала я.

Тук-тук-тук.

Преодолевая ужас, я вгляделась в темноту и с огромным облегчением поняла: во дворе никого нет. Просто перед тем как лечь в кровать, я приоткрыла окно, и теперь рама стучит о подоконник.

Мигом повеселев, я вскочила с кровати, подошла к окошку и хотела закрыть его, но тут мне снова стало не по себе. В сером свете занимающегося рассвета глаз различил странную фигуру то ли ребенка, то ли большой собаки, роющейся у забора.

Не успела я сообразить, что к чему, как неведомое существо выпрямилось и превратилось во Льва Яковлевича.

Академик, одетый в бордовый халат, довольно споро копал яму. Я разинула рот, потом сообразила задернуть занавески, приоткрыла в них крохотную щель и стала наблюдать за ученым из укрытия.

Муж Аси отложил лопату и вытащил из ямы пакет черного цвета, в такие обычно упаковывают мусор. Ученый развязал тесемки, заглянул внутрь, потом руками в перчатках порылся в отбросах, запихнул пакет на прежнее место, присыпал землей и удалился.

Я чуть не скончалась от любопытства. Что там лежит? С какой стати Лев Яковлевич, ленивый до безобразия, отправился с лопатой во двор, да еще ранним утром, когда ему положено видеть очередной сон? Ему слабо даже картошку положить на тарелку, и вдруг эти упражнения на свежем воздухе, вернее, раскопки?

Не в силах более бороться с приступом любопытства, я выскользнула из дома и, ежась от холода, быстренько расковыряла ту же яму. Когда глаза наткнулись на пакет, я пожалела, что не надела, как профессор, перчатки.

Кстати, у меня отчего-то началась аллергия, проявилась она не в кашле или насморке, а в небольшом дерматите, «украсившем» руки. Правая кисть пострадала больше, чем левая. По непонятной причине кожа на пальцах сначала покраснела, а теперь стала слезать. Никогда раньше со мной такого не приключалось. В прошлой, «долампиной», жизни, правда, я патологическим образом реагировала на запахи: аромат чужих духов, дым от сигарет, прошедшая мимо кошка вызывали у меня приступы удушающего кашля, из носа лились сопли. Но кожа с рук никогда не слезала, да и про аллергию я, повстречавшись с Катей, давным-давно забыла, ну с какой стати сейчас мои пальцы стали похожи на лапы больной курицы? Может, дело в воде? Здесь она иная, чем в Москве.

Пока в голове ворочались разные мысли, мои руки ловко открыли мешок. Знаете, что там лежало? Никаких документов, драгоценностей или частей трупа. Ничего загадочного или преступного. Всего лишь остатки букета и осколки вазы из комнаты Светланы. Оставалось недоумевать, с какой стати Льву Яковлевичу в пять утра пришла в голову идея полюбоваться на полусгнившие цветочки. И почему отбросы не швырнули в общую помойку, а закопали в саду?

Закидав землей «могилу» несчастных тюльпанов, я вернулась в свою спальню и поняла, что сон ушел, зато в голове появилась идея попить кофе. Прихватив с собой очередную книгу Татьяны Устиновой, я вошла на кухню и вздрогнула. У окна, во всем черном, сидела Ася.

– Ты не в кровати? – воскликнула я.

– Разве после такого заснешь, – тихо отозвалась Ася.