Принцесса на ресепшене

Своего отца я помню по фотографиям, он умер, когда я была совсем маленькая. Сквозь мрак я разглядывала лицо короля, пальцы печали мягко сжали сердце: таким был бы мой папа, доживи он до этого возраста.

Скажете, глупо быть сентиментальной во сне, где все ненастоящее. Не соглашусь. Был такой английский наркоман и по совместительству поэт, Кольридж. Он утверждал, что образы наших снов воспроизводят ощущения, а не вызывают их. Не потому я в печали, что снится мне давно умерший отец болен, а потому тревога снится, что до сих пор жива память о папе. Сэмюэл Кольридж знал, о чем говорил, ведь одно из величайших творений английской поэзии ему приснилось. Мне бы тоже не забыть этот сон.

А вдруг я умерла, и это «тот свет»? Здесь умерший отец – король, я – принцесса… Стоп. Женя-то жив, значит, и я жива.

Уловив движение, я оторвала взгляд от лица короля и только тогда заметила стоящего у изголовья человека. Мгновение ушло на то, чтобы очередная вспышка памяти сообщила, кто это…

Я ощутила, как далеко из-за пределов замка весна пробежала по верхушкам декабрьского леса, раскрутила флюгеры на башнях и ворвалась в мое сердце, сделав его огромным, полным юного ветра.

Вообще-то, сейчас модно описывать такие переживания фразами типа «бабочки в животе», но в средневековой обстановке пафос уместен, в королевском дворце высокие слова – завсегдатаи. Это наши обгрызенные до физиологии описания чувств будут звучать здесь фальшиво и пошло.

Длинноволосый человек носил вышитую на одежде незабудку – знак обета верности, расшита эта незабудка была цветами моего домена. Непонятливым объясню: человек объявил меня дамой своего сердца!

Король (напомню, мой отец – король, бе-е!) не возражал получить славного Вольдемара в зятья, хотя политическая обстановка могла предложить и более выгодные альянсы. Однако принцесса, которую я нынче изображаю, благоволит Вольдемару, который был ее воспитателем и наставником, учил грамоте и владению оружием, лишь как старшему брату… дура набитая.

И счастливая, как ребенок с ведром мороженого, я узнала, что в моем сне коннетабль Вольдемар, глава рыцарей королевства, командующий войсками королевского домена, а временами и всего королевства Славанс и Древельон, он же Владимир Анатольевич Сизов, любит меня. Одну и навсегда.

***

– Дочь моя, я скоро умру. Не перебивай, слушай! Возможно, это наш последний разговор. Силы оставляют меня… Вольдемар – единственный, кому можно верить до конца, он будет свидетелем. Тебя ждут трудные времена. После моей смерти будет много желающих занять трон Славанса. Единственный законный способ – стать твоим мужем. Так я думал до сегодняшнего дня… Я бы дал согласие, если бы Вольдемар взял тебя в жены (правильной дорогой идете, товарищи!), но этого не хочешь ты (папа, а спроси дочь еще раз!)… Как король я давно был обязан выдать тебя замуж, но как отец берег твою свободу и право выбора. Времени исправить эту ошибку почти не осталось. Степной каганат, наш сосед на юге, обрел большую силу. Он заключил договор о вечном мире с императором Леванта и Мидии. «Вечный мир» не бывает долгим, но пока он длится, у степняков развязаны руки. Последние годы нам удавалось избегать большой войны и копить силы. Мы усмирили Восточное ханство, прежде чем оно объединилось со степняками. Уса-ас-Фатх – наш вассал и канцлер двора, его воины рассредоточены по западным гарнизонам, а в его бывшей столице стоят рыцари моего домена. Будет ли так после моей смерти? Уса – хан, суверенный государь, для него быть вторым даже в таком великом королевстве, как наше, – унижение. Впрочем, все это ты знаешь. Но вот что я хочу сообщить: час назад Уса был у меня, просил твоей руки… не перебивай, пока силы не оставили меня (да я вся внимание, мне жутко интересно)… Уса королевских кровей и может законно стать принцем-консорт, женившись на тебе. Знаю твое к нему отношение, знаю, что у ханцев женщина не считается равной мужчине, напротив, они считают вас существами низшего сорта. Даже их Бог – мужчина. Уса не удовлетворится ролью мужа правящей королевы, он захочет реальной власти. И тебе придется уступить, чтобы… дай мне воды…

Вспышка: у них тут бог – женщина, Великая Мать. Однако войной и политикой занимаются в основном мужики. Здесь, как и везде: говорим одно, делаем другое.

Король глотнул из серебряного кубка, принятого мной из рук Вольдемара, с минуту лежал молча, набираясь сил, потом продолжил: