Принцесса на вечеринке

– Разве Бог, – громогласно продолжала бабушка, – посылая вас на эту землю, не обязал вас делиться своим талантом с другими? Неужели вы посмеете оспорить Божий замысел, лишая мир возможности увидеть ваше искусство? Уж не ЭТО ли вы пытаетесь мне сказать? Что вы спорите с Богом?

Только Лилли хватило храбрости ответить.

– Э-э, Ваше Высочество, я не думаю, что оспариваю замысел Бога – если, конечно, он вообще существует, – тем, что не хочу выставлять себя дурой перед сильными мира сего и кинозвездами. .

– Поздно! – вскричала бабушка. – Ты уже это сделала! Потому что только дураки стесняются! Истинный художник никогда не стесняется своей работы. НИКОГДА.

– Ладно, – сказала Лилли. – Я не стесняюсь, но…

– Это шоу, – продолжала бабушка, – в которое вы все вдохнули свое дыхание, влили свои жизненные соки, слишком важно, чтобы не поделиться им с как можно большим количеством народу. Да и можно ли придумать для первого и единственного представления этого мюзикла площадку лучше, чем благотворительный вечер, устроенный для сбора средств в пользу бедных фермеров Дженовии, выращивающих оливы? Неужели вы сами не понимаете? «Коса!» содержит в себе послание, которое людям, особенно фермерам Дженовии, очень важно услышать – это послание надежды. В эти мрачные времена наше шоу показывает, что зло не может победить, что даже самый слабый из нас может сыграть свою роль в победе над злодеями. Неужели мы не дадим людям услышать это послание, и тем самым позволим злу одержать победу?

Я слышала, как Лилли пробормотала под нос:

– О господи.

Но все остальные, казалось, очень вдохновились. Пока до всех не дошло, что среда – это уже послезавтра. А некоторые из нас (ладно уж, скажу: Кении) до сих пор не выучили хореографию. Вот почему бабушка сказала, что мы все должны быть готовы к тому, что завтрашняя вечерняя репетиция может затянуться на всю ночь, если это будет необходимо,

И все-таки речь бабушки прозвучала очень вдохновляюще. Мы действительно не можем допустить, чтобы ало победило.

Даже если злодеи это… мы сами.

Вот почему я только что велела Хансу везти меня в Ингл-холл, в университетское общежитие, где живет Майкл. Я должна добиться, чтобы он меня простил, даже если ради этого мне придется ползать по полу, как Роммель, когда он понимает, что пришло время его капать

8 марта, понедельник,

лимузин, по дороге из общежития Майкла

Это все, что я могу сказать.

Конечно, я ужасная дура.

Честное слово. Я хочу сказать, все признаки были налицо, только я не смогла их все сопоставить.

Возможно, если я запишу это все связно, то

смогу осмыслить.

Итак, я вошла в Ингл-холл, где живет Майкл, и из вестибюля позвонила по домофону в его комнату. Слава богу, Майкл для разнообразия оказался дома. Мне показалось, он немного удивился, услышав мой голос, но сказал, что сейчас спустится, потому что у дверей в холл стоят охранники, и они никого не пускают дальше вестибюля без сопровождения жильца общежития. Не пропустят даже принцессу с ее телохранителями. Жилец общежития обязательно должен спуститься вниз и вписать гостей в журнал, а гости должны предъявить удостоверения личности и все такое.

Я решила, что если Майкл готов даже спуститься вниз и вписать меня в журнал, это хороший знак.

Но я так думала только до тех пор_; пока не увидела Майкла. А тогда я поняла, что ничего хорошего в этом нет.

Потому что Майкл отчего-то выглядел ОЧЕНЬ грустным. То есть ДЕЙСТВИТЕЛЬНО грустным.

У меня стало зарождаться неприятное предчувствие. Конечно, я знаю, что у него на этой неделе промежуточные экзамены и все такое. От этого кто угодно будет подавленным. Но Майкл не был похож на человека, который подавлен промежуточными экзаменами. Скорее, его подавленность выглядела как подавленность человека, который обнаружил, что его девушка – сумасшедшая, с которой он должен прямо сейчас порвать.

Но я подумала, что, может быть, я просто все это напридумывала.

Но все-таки в лифте я всю дорогу мысленно репетировала, что я скажу. То есть, как мне себя вести, когда он заговорит о моем сексуальном танце. И о пиве. Я думала, что мне, наверное, будет не так уж трудно убедить Майкла, что в тот вечер я страдала от временного гормонального дисбаланса, потому что за эту неделю я уже привыкла играть в спектакле, сыграю и сейчас. Кроме того, как вам известно, я – самая большая лгунья на свете.

Но вот Джей Пи… это будет потруднее объяснить. Потому что я даже не была уверена, что сама все понимаю.

Потом, когда мы поднялись на этаж Майкла, Ларе тактично удалился в телевизионный холл и стал смотреть телевизор, по которому как раз передавали бейсбольный матч. А мы с Майклом пошли в его комнату. К счастью, комната была свободна, потому что Ду Пак, сосед Майкла, ушел на собрание Ассоциации корейских студентов. – Итак…