Принцесса на вечеринке

«Ха, потому что вот уже полтора года я каж­дый день после уроков встречаюсь с тобой в «Плазе», или ты забыла?» Но вслух я сказала другое.

— Я просто пришла поддержать друзей.

На что бабушка ответила:

— Амелия, не морочь мне голову, на это у меня нет ни времени, ни терпения. Подойди сюда. Сейчас же.

Она произнесла эту фразу тоном вдовствую­щей принцессы — я его сразу узнала. Точно таким же голосом она начинает говорить прямо перед тем, как завести какую-нибудь невероятно неловкую историю о моем детстве, которая унизит меня перед всеми.

— Ладно, — процедила я сквозь зубы и по­шла на прослушивание. В это время бабушка объявила имя следующего мальчика, которого она хотела прослушать.

Совершенно случайно оказалось, что этот парень — не кто иной, как Джон Пол Рей­нольдс-Эбернети Четвертый.

Он встал... и тут оказалось, что это...

Парень, Который Терпеть Не Может, Когда В Чили Кладут Кукурузу.

4 марта, четверг, лимузин, по дороге домой

Естественно, она все отрицает. Я имею в виду бабушку. В смысле, что она хотела поставить этот спектакль — ах, извините, мюзикл, что­бы умаслить Джона Пола Рейнольдса-Эбернети Третьего, взяв его сына на главную роль.

Но какое еще может быть объяснение? Или я должна поверить, что она делает это только для того, чтобы помочь мне решить финансовую проблему, как она утверждает, потому что зрители готовы платить деньги за то, чтобы по­смотреть на кошмар, который она сотворила, а я смогу использовать эти деньги для попол­нения опустевших кошельков студенческого правительства?

Ну да, как же.

Как только прослушивание закончилось, я сразу потребовала от нее объяснений.

— Ну, и чем же я смутила тебя на этот раз? — спросила она, когда все участники про­слушивания разошлись и остались только она, я, Ларе и другой ее персонал, ну и, конечно, Роммель и сеньор Эдуарде, но эти двое спали, и было непонятно, кто из них храпит громче.

— Тем, что ты собираешься отдать главную роль в своей пьесе, — я чуть было не сказала «Парню, Который Терпеть Не Может, Когда В Чили Кладут Кукурузу», но вовремя спохва­тилась, — Джону Полу Рейнольдсу-Эбернети Четвертому, чтобы его отец решил, что он пе­ред тобой в долгу, и, может быть, отказался бы от торгов за искусственный остров Дженовия! Бабушка, Я ЗНАЮ, что ты задумала! В этом семестре у нас есть предмет экономика США, и я теперь знаю про дефицит и стоимость. При­знайся!

В ответ на это она сказала только одно:

— «Коса!» — не пьеса, а мюзикл.

Но ей и не нужно было ничего больше го­ворить. Я все поняла, само ее молчание было равносильно признанию вины. Она просто ис­пользовала Джона Пола Рейнольдса-Эбернети Четвертого!

Надо признать, он, кажется, этого не по­нимал, а если и понимал, то вроде бы не очень возражал. Странно, вдали от кафетерия СШАЭ, где злоупотребляют кукурузными зернами, Парень, Который Ненавидит, Когда в Чили Кладут Кукурузу, казался довольно беззабот­ным. Джей Пи — он попросил бабушку, чтобы она называла его именно так, — оказался по­чти пугающе большим (примерно как телохра­нитель, которого играл Адам Болдуин, который не родственник Алека Болдуина, в малобюд­жетном школьном фильме «Мой телохрани­тель»). В нем росту, наверное, шесть футов два дюйма, никак не меньше. Когда на него не па­дал резкий свет ламп кафетерия, при котором все выглядят хуже, чем есть, его каштановые волосы казались не такими лохматыми и более блестящими,

А вблизи оказалось, что у Джея Пи удиви­тельно яркие голубые глаза.

Мне пришлось увидеть их — то есть глаза Джея Пи — вблизи, потому что бабушка заста­вила нас сыграть сцену, когда Розагунда только что задушила Албуана и переживает по этому поводу, и тут в спальню врывается Густав, что­бы спасти свою даму от изнасилования ее моло­дым мужем, не зная., что она:

а) уже напоила его за столом так, чтобы он вообще не смог ее изнасиловать, и

б) после того как он отрубился, напившись дженовийской траппы, ока его убила.

Ну что же, лучше поздно, чем никогда,

Не представляю, зачем бабушка заставила меня участвовать в этом фарсе-лрослушивании — ведь с самого начала было ясно, что она выберет на роль Густава Джея Пи, только чтобы умаслить его папашу. Хотя, сказать по прав­де, Джей Пи и на самом деле хорош, он и иг­рать умеет и к тому же поет хорошо (он ужасно смешно спел песню «Танец безопасности» груп­пы «Мэн визаут хэтс»), И было ясно, что на роль Розагунды бабушка выберет Лилли. Я хочу сказать, это же ясно, что Лилли лучше всех девчонок — когда она спела «Крутой бой-френд» группы «Гарбидж», ей так хлопали, что зал чуть не рухнул. Ну и опыта у нее больше, ведь она ведет свое телешоу и все такое.

Кроме того, она отлично у била Албуана, и это естественно, потому что если я и могу предста­вить какую-нибудь девочку из нашей школы убивающей кого-нибудь своей косой, то только Лилли. Ну, может быть, еще Амбер Чизман.

А когда прослушивание проходила я, бабуш­ка то и дело говорила что-нибудь типа:

— Амелия, говори четче!

Или:

— Амелия, не поворачивайся спиной к зри­телям! Твой зад не так выразителен, как лицо.