Принцесса на вечеринке

— За исключением Майкла, — напомнил Джей Пи, бросая взгляд в ту сторону, где Майкл говорил по душам с Бобом Диланом, Не­далеко от них стояли Лана Уайнбергер и Триша Хейс, на которых Колин Фаррел не обращал внимания, и они поэтому дулись,

— Ну да, конечно, — сказала я. — Серьез­но, ты настоящий друг, спасибо... зато, что ты сделал для меня... и для Майкла. Не знаю, как мне тебя отблагодарить.

Джей Пи улыбнулся.

— Уверен, я что-нибудь придумаю.

— Только у меня есть к тебе один вопрос, — сказала я наконец, набравшись храбрости спросить о том, что не давало мне покоя уже довольно давно. — Если ты так ненавидишь кукурузу, зачем ты вообще заказываешь чили? Я имею в виду, в нашей кафешке.

Джей Пи заморгал.

— Ну, потому что я ненавижу кукурузу. Но обожаю чили.

— Ладно, до завтра, — сказала я и помахала ему рукой. Хотя, признаться, я ничего не по­няла.

Но, знаете, я прихожу к выводу, что я вооб­ще понимаю лишь процентов пятнадцать из того, что мне говорят. Так, например, некото­рое время назад возле икорного бара Амбер Чизман мне сказала:

— А знаешь, ты оказывается такая прикольная. После всего, что я про тебя читала, я дума­ла, ты какая-нибудь старомодная зануда, а ты, оказывается, настоящая тусовщица!

Как видно, определение тусовщицы как-то меняется в зависимости от того, кто его упот­ребляет.

А через секунду меня толкнула в бок Лилли. Если бы я не знала правду — я имею в виду ее родителей — я могла бы на нее накинуться: «Что ты делаешь, Лилли, почему ты толкаешь­ся? Не толкайся».

Но поскольку я знала, что она наверняка в подавленном настроении, потому что к этому времени она уже должна была узнать правду о родителях, я только сказала:

— Привет.

— Привет.

Лилли посмотрела на Бориса, который по­жимал руку Джошуа Беллу, да так сильно, что запросто мог ее сломать. За спиной Бориса сто­яли мужчина и женщина, которые могли быть только мистером и миссис Пелковски. Оба сму­щенно улыбались кумиру сына, а позади них стояли моя мама, мистер Джанини и родители Лилли, Они внимательно слушали что-то, что им рассказывал Леонард Нимой.

— Как дела?

— В порядке, — сказала я. — Ты пообща­лась с Беназир?

— Она не пришла, — сказала Лилли. — Зато я мило побеседовала с Колином Фаррелом.

У меня брови на лоб полезли.

— Правда?

— Да. Он со мной согласился, что ИРА нуж­но разоружить, но у него довольно радикальные взгляды на то, как именно это нужно сделать. Ах да, у меня состоялся долгий разговор с Пэрис Хилтон.

— О чем же ты говорила с Пэрис Хилтон?

— В основном о миротворческом процессе на Ближнем Востоке. Хотя еще она сказала, что у меня классные туфли, — сообщила Лилли.

Мы обе посмотрели на высокие черные бо­тинки «конверс», которые были на Лилли — те самые, которые она обклеила серебряными звездами Давида и которые надела специально по случаю сегодняшнего мероприятия.

— Да, они симпатичные, — согласилась я. — Послушай, Лилли, я хочу тебя поблагода­рить. За то, что ты помогла мне исправить от­ношения с Майклом.

— А на что еще нужны друзья? — Лилли пожала плечами. — И не волнуйся, я не рас­сказала Майклу про то, как ты целовала Джея Пи.

— Тот поцелуй ничего не значил! — вскри­чала я.

— Неважно, — сказала Лилли,

— Говорю же, не значил! — повторила я. И тут я кое-что добавила. Потому что мне пока­залось, что это нужно сделать. — Мне жаль, что у твоих родителей так вышло.

— Я знаю, — сказала Лилли. — Мне надо было... я хочу сказать, я уже давно чувствовала, что у них что-то не ладится. Морти стал отходить от неопсихоаналитической школы психи­атрии еще с тех пор, когда закончил аспиран­туру. Они с Рут уже несколько лет спорили на эту тему, но дело дошло до критической точки, когда в журнале «Психоанализ сегодня» по­явилась статья, которая обличала юнгианцев за эссенциализм. Рут считает, что отношение Морти к направлению неопсихоаналитической школы — это просто симптом кризиса средне­го возраста. А Морти утверждает, что стоит на пороге важного прорыва вперед. И ни один из них не хочет уступить. Так что Рут попросила Морти уехать и не жить с ней до тех пор, пока он не расставит приоритеты правильно. Или не опубликует свою теорию. В зависимости от того, что случится раньше.

— А, — сказала я, потому что не представ­ляла, что еще сказать.

Я хочу сказать, неужели мужчина и женщи­на могут расстаться из-за таких вещей? Я слы­шала, что некоторые разводятся, потому что один из супругов вечно теряет колпачок от зуб­ной пасты. Но развестись из-за методологиче­ских разногласий?

Ну ладно, хорошо хоть мне больше не надо беспокоиться из-за того, что происходит меж­ду мной и Майклом.

— И все-таки мне не надо было держать это в себе, — продолжала Лилли. — Нужно было рассказать тебе. По крайней мере, тогда бы ты, наверное, поняла... ну, почему я в последнее время вела себя так странно.

— Во всяком случае, — серьезно сказала я, — у тебя есть оправдание. Я имею в виду, оп­равдание твоего странного поведения и все та­кое. А какое оправдание у меня?

Лилли рассмеялась, чего я и добивалась.