Принцесса Намонаки

Ли говорил о какой-то тайной связи между наездником и конем – что, дескать, животное все чувствует, оно умное и так далее. Не знаю, кто там умный, но абсолютно каждая моя поездка заканчивалась полетом на землю. Я чудом ничего себе не сломала, зато отбила все, что можно и нельзя. Я даже подлизываться к этим тварям приходила, яблоками угощала. Яблоки они охотно брали, потом клацали у меня перед носом громадными зубами, и желание мириться у меня тут же пропадало. Следовало признать: у всех свои слабости, и у меня это верховая езда. Я ее ненавижу.

Ли никак не мог понять почему, его-то кони любили. Изумительно было смотреть, как легко он держался в седле и как контрастно на его фоне выгляжу я.

– Ваше Высочество, конь не сможет укусить вас, когда вы верхом, – объяснял Ли, показывая удила.

Мы с конем слушали его с умилением, и, поверьте, в лошадиных глазах в тот момент читалось: «Ничего, потом отыграюсь».

Увидев меня в седле, министры с трудом сдержали улыбки, а император расхохотался и сказал:

– Засиделся ты во дворце, да, Ичи? Всю сноровку растерял. Какая жалость!

Именно в этот момент мой конь захрапел и попытался встать на дыбы. Я с трудом его успокоила.

Впрочем, проблемы с конем были мне на руку: предполагалось, что, как только подуют в рог и император объявит о начале охоты, я оторвусь от общей кавалькады, углублюсь в лес, оставшись без Ли, и стану легкой добычей. Охотники могли бы что-то заподозрить, сделай я это неестественно, но мой конь, словно по заказу, все-таки встал на дыбы, когда протрубили в рог, а потом рванул вперед, даже не дослушав императора. Вся сноровка принца и моя смелость ушли на то, чтобы удержаться верхом.

Ненавижу лошадей!

Минут десять меня мотало туда-сюда, и красивые одежды принца наверняка не в одном месте порвались. Зато все шло по плану.

Наконец конь остановился перед каким-то оврагом и попытался меня прицельно туда сбросить. Не вышло: наученная падать, я вывалилась из седла и покатилась вниз по склону кому-то под ноги. Прямиком под узорчатые сапожки из дорогой кожи.

Я даже не слишком удивилась, когда услышала над собой знакомый голос:

– И все же наш принц полное ничтожество. Даже ходить не умеет.

Левая рука болела сильно, я испугалась, что сломала ее, но, ощупав, опухоли или искривления не нашла.

– А ты уже покормил рыбок… Как там тебя? – Я и правда забыла, как зовут младшего сына канцлера.

Напоминать юноша не стал, зато помог подняться. То есть как помог – схватил за грудки и вздернул. Я аж чуть не задохнулась, а когда посмотрела, с кем он был, мне поплохело окончательно.

Канцлеров сын был не с другими такими же оболтусами, как в прошлый раз, а с отрядом телохранителей человек в десять. Я поняла, что все они по мою душу.

– А знаешь, Ичи, – шепнул мне… а, вспомнила, Такихиро! – Я перережу тебе горло здесь и сейчас. И знаешь что? Мне за это ничего не будет.

Я понимала, что он прав, но так просто сдаваться не собиралась. Все эти дни Ли учил меня, что делать, если враг в тебя стреляет из лука или держит вот так. Так даже удобнее – Такихиро не попытался обездвижить мне руки, он за ними вообще не следил.

«Меч не ваше оружие, господин, – говорил Ли. Обучение в те дни шло у нас очень быстро, так сказать, экстерном. Наверное, до моего телохранителя наконец дошло, что мне и впрямь придется драться. – Куда лучше вы справитесь с кинжалами. Пользуйтесь ими».

Меч и правда был тяжел для изнеженного наследного принца, а в обращении с кинжалами требовались ловкость и сноровка, и у меня – или у принца? – они были.

Я от души полоснула сынка канцлера кинжалом по рукам. Брызнула кровь, но не так сильно, как если бы я задела что-то действительно важное вроде вены. Однако этого было достаточно: Такихиро закричал и выпустил меня. Я отшатнулась, понимая, что его телохранители убьют меня здесь и сейчас. Но они не успели.

А вот Ли успел.

Он вихрем вылетел откуда-то из-за деревьев. Сверкнул меч, прямо как во сне, а дальше мне оставалось только восхищенно смотреть, потому что это и впрямь было красиво и очень напоминало танец. Или азиатское кино, в котором враги падают, стоит герою только кончиком оружия их коснуться. Хотя сейчас я четко слышала вопли и хрипы. Видимо, я точно черствый человек, потому что этот убийственный танец Ли занимал меня куда сильнее.

Закончилось все так же внезапно: в смысле, я не успела насмотреться, а сынок канцлера – сбежать. Ли со своей обычной невозмутимой миной приставил клинок к горлу парнишки и спросил, не отводя взгляда от испуганного Такихиро:

– Господин, мне его убить?

Такихиро не блистал умом, я давно это поняла. Вместо того чтобы молить о пощаде или хотя бы молчать, он тоненько взвизгнул:

– Ичи, ты не посмеешь!

У меня был большой соблазн сказать Ли «да». Уверена, голова Такихиро отделилась бы от тела так же легко, как умерли его телохранители. И ничего бы мне за это не было. Мало ли, разбойники в лесу напали – та же сказка, которую рассказал бы двору сам Такихиро.

Но какой бы черствой я ни была, отдать приказ убить человека у меня не повернулся язык. В голову пришла идея поинтереснее.