Принцесса-невеста

Сицилиец боялся высоты больше всех остальных. Все его кошмары, а они всегда были неподалеку, когда он спал, были связаны с падением. Поэтому этот ужасающей подъём был для него, сидящего на шее гиганта, самым сложным. Или должен был быть.

Но он не позволил бы этого.

С самого начала, когда ещё ребенком он понял, что его горбатое тело никогда не завоюет миры, он полагался на свой разум. Он натренировал его, преодолел его слабости, подчинил его. Поэтому теперь, на высоте трёх сотен футов в ночи, и поднимаясь выше, хотя он должен был бы трепетать от страха, он не боялся.

Вместо этого он думал о человеке в чёрном.

Невозможно, чтобы кто-то был достаточно быстр, чтобы следовать за ними. Но тем не менее этот развевающийся чёрный парус появился из какого-то дьявольского мира. Как? Как? Сицилиец напрягал свой разум, чтобы найти ответ, но находил лишь неудачу. В диком разочаровании он сделал глубокий вдох и, несмотря на свой невероятный страх, взглянул вниз в направлении тёмной воды.

Человек в чёрном всё ещё был там, плывя к Скалам, словно молния. Он был уже меньше чем в четверти мили от них.

– Быстрее! – велел сицилиец.

– Прости, – послушно ответил турок. – Я думал, что я и так поднимаюсь быстрее.

– Лентяй, лентяй, – пришпорил его сицилиец.

– Я никогда не исправлюсь, – ответил турок, но его руки стали двигаться быстрее, чем прежде. – Я не очень хорошо вижу, потому что у меня на лице твои ноги, – продолжил он, – поэтому не мог бы ты сказать мне, пожалуйста, мы уже на полпути?

– Даже чуть побольше, думаю, – отозвался испанец со своего положения вокруг талии гиганта. – Ты отлично справляешься, Феззик.

– Спасибо, – сказал гигант.

– И он почти достиг Скал, – добавил испанец.

Никто не спросил, о ком шла речь.

Шестьсот футов. Руки продолжали тянуть, снова и снова. Шестьсот двадцать футов. Шестьсот сорок. Быстрее чем раньше. Семьсот.

– Он оставил лодку, – сообщил испанец. – И запрыгнул на нашу верёвку. Он следует за нами.

– Я чувствую его, – сказал Феззик. – Вес его тела на верёвке.

– Он никогда не догонит нас! – воскликнул сицилиец. – Невообразимо!

– Ты постоянно используешь это слово, – огрызнулся испанец. – Не думаю, что оно означает то, что ты думаешь, что оно означает.

– Как быстро он поднимается? – спросил Феззик.

– Я напуган, – ответил испанец.

Сицилиец снова собрался с духом и посмотрел вниз.

Человек в чёрном, казалось, летел. Он уже уменьшил их отрыв на сто футов. Возможно, больше.

– Я думал, что ты считаешься сильным! – крикнул сицилиец. – Я думал, что ты большой и могучий, а он догоняет нас.

– Я несу троих, – объяснил Феззик. – Он же один и…

– Оправдания – для трусов, – перебил сицилиец. Он снова взглянул вниз. Человек в чёрном отыграл ещё сотню футов. Он посмотрел вверх. Вершины скал уже стали видны. Ещё сто пятьдесят футов, пожалуй, и они будут в безопасности.

Связанная по рукам и ногам, не помнящая себя от страха, Лютик не знала, чему бы она желала произойти. Она была уверена лишь в одном: она ни за что не хотела бы ещё раз пройти через что-то подобное.

– Лети, Феззик!– прокричал сицилиец. – Осталось сто футов.

Феззик летел. Он выкинул из головы всё, кроме верёвки, своих рук и пальцев, и его руки тянули и тянули, и его пальцы хватались, а верёвка туго натягивалась, и…

– Он уже на полпути, – сказал испанец.

– На полпути к своей смерти, вот он где, – ответил сицилиец. – Мы в пятидесяти футах от безопасности, и как только мы доберёмся туда и я отвяжу верёвку… – Он позволил себе засмеяться.

Сорок футов.

Феззик тянул.

Двадцать.

Десять.

Всё. Феззик сделал это. Она достигли вершины Скал, и сначала сицилиец спрыгнул вниз, а затем турок снял принцессу, а испанец отвязал себя и посмотрел со Скал вниз.

Человек в чёрном был менее чем в трехстах футах от них.

– Какая досада, – сказал турок, глядя туда же, куда и испанец. – Такой скалолаз заслуживает лучшего, чем… – Он замолчал.

Сицилиец развязал узлы, удерживающие верёвку на дубе. Верёвка, казалось, ожила, словно великий водный змей, наконец возвращающийся домой. Она хлестнула по вершине скалы, а затем спиралью исчезла в освещённом луной канале.

Сицилиец захохотал, и смеялся до тех пор, пока испанец не сказал:

– Он сделал это.

– Сделал что? – Горбун стремглав бросился к краю утёса.

– Вовремя отпустил верёвку, – ответил испанец. – Видишь? – Он ткнул пальцем вниз.

Человек в чёрном буквально висел в воздухе, цепляясь за отвесную скалу, в семи сотнях футов над водой.

Сицилиец был заворожён этим зрелищем.

– Знаете, – сказал он, – я сделал смерть и умирание предметом своего изучения и стал отличным экспертом, и вам будет интересно узнать, что он умрёт задолго до того, как коснётся воды. Его убьёт падение, а не столкновение.

Человек в чёрном беспомощно болтался в воздухе, схватившись за Скалы обеими руками.

– О, мы ведём себя так грубо, – продолжил сицилиец, повернувшись к Лютик. – Уверен, тебе хочется на это посмотреть. – Он подошёл к ней и поднёс её, всё ещё связанную по рукам и ногам, к краю утёса, чтобы она могла увидеть последние жалкие усилия человека в чёрном в трёх сотнях футов под ними.