Принцесса особого назначения

Динар смотрел на меня так, словно был готов убить, на отца и Аршхана я смотреть боялась, посему продолжала пугаться далларийца. Боги, у меня даже в подростковом возрасте срывов не было, а тут… Да, день был тяжелый, да происшествие с Лорой стало ударом, но я всегда умела держать удар, а тут… Он же сейчас просто развернется и уйдет, и тогда все начнется снова… и на этот раз в войне за Готмир Альянс Прайды будет на его стороне… Что я наделала! Динар гордый, очень гордый, и он не простит подобного! А может, простит…

– Ди… Динар, я… – Какой ужас, я же всегда сначала думаю, и лишь затем говорю. Как я могла?! – Прости… я…

Даллариец хмуро посмотрел на отца, очень хмуро, затем на меня и хрипло произнес:

– Выезжаем на рассвете! У нас договор, если ты… еще не забыла!

Ох, сработало! Появилось желание просто сесть куда-нибудь и дух перевести, но…

– А помолвка? – И под его недобрым взглядом я добавила: – С Лорой…

Наглость – одна из характерных черт нашего рода, и она часто выручает, вот как сейчас. Ну же… Белый Дух, мне так нужно его согласие! Ну пожалуйста!

– Хорошо! – прорычал Динар. – По возвращении из Далларии мы обсудим этот вопрос. Довольна?

Ой, и еще как! Я вообще сегодня просто горжусь собой и своей… тупостью и несдержанностью! И самое странное, что оба эти качества появляются исключительно в вашем присутствии, айсир Динар! Так, я спокойна.

– Да, благодарю.

И что в подобных ситуациях должны делать благородные принцессы? А мне все равно, лично я гордо развернулась и… ушла плакать в ванную.

Пришла, двери закрыла, снова села, обнимая колени… Но настроение порыдать над судьбой пропало окончательно. В ванной кипела вода, напоминая, что нагревательные камни сейчас безбожно тратят энергию… а я безбожно трачу время!

Пришлось подниматься и с улыбкой предстать перед родителем и любимым. Кстати, появился вопрос: я его точно люблю?

Вошла в гостиную, посмотрела на ракарда и поняла ответ – очень люблю!

Отец сидел на кресле, терпеливо ожидая меня с радостью палача, который уже продумывает набор пыточных орудий для ласковой беседы. Ракард устроился на своей излюбленной софе, и, судя по его хитрой улыбке, разговора с отцом у меня не будет.

А на столе стоял мой остывший обед… зато салаты есть можно… но после разговора с Лорой уже не хочется. И настроение снова стремительно скатилось по наклонной… Я могла все, я могу выдержать все, я могу даже потерять любовь Аршхана и смириться с тем, что остаток жизни проведу в Оитлоне, но Лориана… и мне так страшно осознавать свое бессилие.

Подойдя к двери, позвала охранника, приказала найти Свейтиса, так как Райхо сама же и отпустила, только после этого вернулась в гостиную, подошла к папе.

– У нас проблемы, – едва слышно произнесла я.

– Я заметил, – съязвил отец, – у меня дочь… много говорит!

– У нас проблемы, – повторила я, не реагируя на намек.

Мой красивый папа, сейчас твои изумрудные, совсем как у Лоры, глаза смотрят на меня настороженно… Да, ты уже начинаешь понимать… Я невольно посмотрела на седую прядь в черных волосах, которые ты, как и Аршхан, любишь распускать, а мама… мама так любит зарываться в них пальчиками… Я не могу ему такое сказать! Не могу, а должна! Ну вот, снова слезы… ты совсем не умеешь держать удар, Катриона! Где же твоя смелость, твоя знаменитая самоирония, где умение принимать удары судьбы с ехидной улыбкой на губах?

Сильные ладони нежно обняли, игнорируя откровенное возмущение отца, и Аршхан заняв кресло напротив отца, мягко посадил меня на колени… Я с благодарностью улыбнулась, когда холодок шелка прикоснулся к щекам, вытирая соленые капли…

– Джашг говорил о боли в твоих глазах, – с нежностью произнес ракард, – о зле, что совершаешь, не в силах остановиться, я не верил… теперь вижу, как много правды ведает Лесной Народ. Помнишь, как ты упала под тяжестью оброненных Рхарге веток? Вспомни, ты желала удержать то, что удержать не в силах… но, даже падая, пыталась удержать… Правда о сестре тяжелее тех дров, и, если будешь нести ее одна, упадешь и погибнешь. Семья не только для того, чтобы отдавать себя родным, Ранари, семья – это сила, семья поддерживает и приходит на помощь, так должно быть.

Аршхан говорил на оитлонском, видимо, для того, чтобы не провоцировать отца, а может, понимая, что в таком состоянии мне будет проще слышать родной язык.

– Катриона, – папа занервничал, – что происходит?!

А я смотрела на ракарда и не могла ответить отцу… не могу я! Аршхан улыбнулся, заставив невольно забыть о Лоре и вновь… любоваться природой. Наклонившись, поцеловал кончик моего носа и прошептал:

– Я сам.

И Аршхан начал говорить о древней магии, паразитирующей на чужих жизнях, о моей бабушке, о Лоре… Я слушала его слова и… успокаивалась. Все произошедшее уже не казалось мне фатальным, а отец… он молча слушал, не перебивая и не пытаясь остановить Аршхана.

Открылась дверь, вошла Лориана. Бледная, испуганная. Папа посмотрел на дочь, и в этом взгляде было так много всего: отчаяние, осуждение, боль и… бесконечное чувство вины… Слабые ищут виноватых, сильные берут ответственность на себя… Папа всегда был сильным.