Принцесса по ГОСТу

Я посмотрела в зеркало, глядя на роскошные волосы и фигуру на зависть подругам.

— Я клянусь себе в вечной любви! Я клянусь себе в вечной и искренней любви! Клянусь в вечной А, бесполезно! Это же не я Верни обратно мою внешность, — прошептала я, положив свою руку поверх его руки. — Мне с ней привычней. Внешность ничего не меняет

— Я бы убил того, кто с-с-сделал это с-с-с тобой Того, что с-с-сломал моего маленького кролика Не могу понять, как ж-ж-же мой кролик это допус-с-стил?

— Не знаю, — прошептала я, чувствуя, как он осторожно целует меня в висок и шепчет, чтобы я не плакала. — Я не знаю, что мне нужно для того, чтобы я смогла сама снять с себя проклятие! Я просто не знаю! Если бы я знала, я бы сказала Сразу же сказала бы

По щекам потекли слезы, а я понимала, что дело тут не в любви принца, не в клятвах, не в подвигах. Проклятие, которое, казалось бы, так легко снять, превратилось в вечное. Он думал, что я расколдуюсь в любой момент, но ошибался Я думала, что меня расколдует его любовь, но ошибалась- Значит, я на всю жизнь останусь кроликом, — вздохнула я, чувствуя, как по щекам стекает слеза. — И ничего с этим не поделаешь.

— Тиш-ш-ше, кролик, тиш-ш-ше, — я чувствовала, как меня покачивают на руках. — Инач-ч-че твой удавч-ч-чик тебя с-с-съес-с-ст

— И не подавится? — осведомилась я, шмыгая носом и положив голову ему на грудь.

— Поплач-ч-чет з-з-змеиными с-с-слезами, — я почувствовала, как он тихо смеется.

— А рот не лопнет? Учти, потом кролик посмертно будет мстить! Кролик найдет выход! — пообещала я, чувствуя, как мне спокойно у него на руках. — И вот тогда прольются змейкины слезы

— Не с-с-сомневаюс-с-сь — меня продолжали убаюкивать, а я засыпала.

За окном раздалось пение, но уже без инструментального сопровождения. Где-то навострили уши всадники Апокалипсиса, прикидывая, кого пустить впереди себя для пущего устрашающего эффекта!

— Пусть тебе приснится, милая принцесса — громко выдал начало очередного куплета местный серенадник, а я услышала грохот, словно с верхних этажей удачно приземлилось что-то тяжелое. Судя по звуку, после даты рождения и тире появилась еще одна дата.

— С-с-спи, кролик Это был его пос-с-следний куплет, — прошептал Адильер, когда я заворочалась. — Раз-з-збудил моего кролика, бес-с-совес-с-стный принц-ц-ц

Я почти уснула, чувствуя, как меня обнимают не только руками, но и хвостом, нежно поглаживая мои ноги кончиком.

— Ес-с-сли найдетс-с-ся тот, кто будет любить тебя больш-ш-ше, чем я Тот, кто с-с-смож-ж-жет с-с-сделать тебя с-с-счас-с-стливой, я отпущ-щ-щу тебя Прос-с-сто отпущ-щ-щу — почти сквозь сон услышала я. — Я х-х-хоч-ч-чу, ш-ш-штобы ты была с-с-счас-с-слива Пус-с-сть даж-ж-же не с-с-со мной

Глава четырнадцатая Лох и свадебный переполох

Свадьба — ложь, да в ней намек!

Добрым молодцам урок!

Я долго не спала, радуясь этой мимолетной нежности. Может, ну его? Проклятие? Пусть все остается так, как было Может быть, когда — нибудь, удастся его снять?

Осторожный поцелуй заставил меня положить руку ему на щеку. В кромешной темноте мы молча целовались, отмеряя время ударами сердца.

— Ты — не пленниц-ц-ца, — прошептали мне, а я выдохнула в ответ, что он вовсе не злой чародей. Ну, может быть совсем чуть-чуть. Не могут у злого чародея быть такими сладкими губы, не могут быть такими нежными руки, которые баюкают маленького сонного кролика, который ждет рассвет. Я гладила его чешуйчатый хвост, чувствуя, как он скользит по моим ногам, заставляя замирать. Хвостики уже нашли друг друга, а я улыбалась, с меня снимают платье, покрывая поцелуями мою шею и гладя изгибы моего тела руками. Платье лежало среди подушек, и тут я почувствовала знакомые признаки трансформации. Сквозь сломанные доски упал малиновые луч света, осветив яркой прозрачной лентой подушки.

— Тиш-ш-ше, — шептали мне, пока я чувствовала, как уменьшаюсь и съеживаюсь. — Тиш-ш-ше Вс-с-се х-х-хорош-ш-шо

Я лежала на подушках, поджав передние лапки.

— Возьми меня, милый! — выкрикнула я со всей страстью. — Возьми и почеши!

Я почувствовала, как меня со смехом берут на руки, а я располагаюсь на его ладошке, свесив лапы в предвкушении блаженного экстаза толстого блохастика.

— За левым ухом О! О! Попал!!! — вздрогнула я, задрожав от восторга, когда его рука начала почесывать мое любимое место. — Да! Да! Интенсивней! О! Да ты просто мужик моей мечты! Нет, так нельзя! Ты — чудовище! Ненасытное, почесательное чудовище! Ну, милый, ну! Я умираю! О, да! О О! Еще чуть — чуть левее! Мамочки!

Еще немного, и я признаюсь ему в любви! Ой! Да что ж он делает! Чешет мой хребетик Мама! Мама! Я помираю!

— Змеюшка, родной, ты главное не останавливайся! — взмолилась я, чувствуя, как он стал чесать то место над хвостом, куда я при всем желании не могла дотянуться.