Принцесса полночного бала

– Для галет и сушеного мяса у меня зубов маловато. – Улыбка ее зияла еще большим числом провалов, чем Гален заметил прежде. – Но я бы не отказалась от толики сыра и вина, прямо как на дворцовом пиру.

Гален взял две из трех галет и впоследствии пожалел об этом. Вода у него вышла, а вино старушка прикончила одним глотком. Затем она принялась за сыр, закатывая глаза и причмокивая. Гален поймал себя на том, что улыбается.

Изогнув бровь, старуха взглянула на ягоды:

– Поделишься, милый?

– Разумеется. – Гален подвинул к ней угощение.

Горбунья взяла горсточку и принялась класть в рот по одной ягоде, смакуя их так же, как сыр и вино. Мысленно порадовавшись, что сотрапезница не забрала весь мешок, юноша тоже зачерпнул порцию и съел с таким же удовольствием.

Утолив голод, старуха оглядела Галена:

– С войны идешь, а?

– Да, бабушка, – коротко отозвался юноша.

Он не хотел знать имя ее внука или правнука, павшего от аналузской пули.

Гален убрал оставшуюся галету, завернул сыр в тряпицу и вместе с мешочком ягод аккуратно сложил в ранец. Бурдюк для вина он положил сверху, надеясь выпросить глоток-другой в следующем деревенском доме.

– Я был на передовой.

Гален не знал точно, зачем добавил эту подробность, но она служила ему источником затаенной гордости, мол, побывал на передовой и уцелел.

– А-а. – Старуха печально вздохнула. – Дурное дело. Хуже, чем должно было быть, знаешь ли. – Она приложила палец к горбатому носу и подмигнула.

Гален помотал головой:

– Не понимаю.

Старуха только поцыкала зубом и задумчиво покивала.

– Помни только: когда заключаешь сделку с теми, кто живет внизу, всегда есть скрытая плата. – И снова покивала.

– Понимаю, – в замешательстве произнес Гален. – Спасибо.

На самом деле он ничего не понял и решил, что старуха совершенно спятила, однако вряд ли из-за него.

– Я лучше пойду, пока еще светло. – Он встал и вскинул ранец на плечи.

– Верно, верно, ночи-то холодные, – отозвалась старуха, тоже поднимаясь на ноги. Она задрожала и закутала плечи тонкой шалью. – И дни тоже.

Гален не колебался. Он снял с шеи шарф и протянул ей. Очень теплый шарф из синей шерсти.

– Вот, бабушка, возьми.

– Я не могу отбирать у тебя последнее, бедный солдатик, – возразила горбунья, потянувшись к шарфу.

– У меня есть еще, – ласково сказал юноша. – И спицы с нитками, захоти я связать себе новый.

Расправив подарок на слабом солнечном свету, старушка восхитилась плотной вязкой.

– Сам связал, говоришь?

– Ага. Между боями времени достаточно – хоть дюжину шарфов и сотню носков связать можно, уж я-то знаю. – У него вырвался короткий смешок.

– Я думала, солдаты коротают время, играя в кости и распутничая, – по-девчачьи хихикнула она.

– С костями и распутством все в порядке, но какой от них прок, когда носки у тебя драные, а сквозь дырки в палатку падает снег, – мрачно отозвался Гален. Затем отогнал воспоминание. – Носи на доброе здоровье.

Жаль, он не запасся шалью – ее-то совсем расползлась. Но единственную в своей жизни шаль юноша связал в подарок генеральской дочке с ласковыми карими глазами.

– Ты очень добр к старухе, очень добр. – Горбунья обернула шарф вокруг шеи, спустив концы на тощую грудь. – И я отплачу тебе за доброту.

Гален ошарашенно замотал головой. Что она может дать?

– В этом нет необходимости, бабушка, – уверял он, пока она рылась скрюченными пальцами под шалью.

– Нет, есть. В этом жестоком мире доброту всегда следует награждать. Столько людей прошло мимо меня вчера и сегодня, а ни доброго слова, ни кусочка хлеба. И ты мне чем-то нравишься.

Она завела руку за спину, и у Галена отвисла челюсть. То, что он принимал за горб, оказалось свертком из ткани, засунутым под платье. Старушка вытащила его и протянула юноше.

Короткий плащ отчасти напоминал форменные плащи аналузских офицеров, но он был не зеленым, как вражеское обмундирование, а тускло-фиолетовым. Высокий жесткий воротник застегивался на золотую цепь. Старуха встряхнула плащ – мелькнула бледно-серая шелковая подкладка.

– Тебе бы самой его носить, а не мерзнуть! – воскликнул он.

Старуха захихикала:

– Ага, и чтобы меня крестьянская телега переехала? Путешествовать в такой штуке – безумие!

Гален поджал губы. Бедная старушенция и впрямь рехнулась. Он прикинул, не помочь ли ей добраться до ближайшей деревни. Там ее наверняка кто-нибудь узнает – в ее возрасте она не могла забрести слишком далеко.

Старуха подалась вперед и произнесла громким шепотом:

– Это плащ-невидимка, мальчик мой. Примерь.

Гален беспомощно огляделся, но поблизости ни в какую сторону не виднелось ни домика, ни амбара.

– Право, не стоит… Наверное, нам следует поискать твою родню.

– Примерь! – каркнула старуха, как сердитая ворона, и махнула на него плащом. – Примерь!

Гален поднял руки, сдаваясь.

– Хорошо-хорошо. – Он опасливо взял плащ и накинул на плечи. Пола зацепилась за ранец, и юноша нетерпеливо дернул ткань. – Вот! Как я выгляжу?

Он вытянул руки перед собой. Насколько можно было судить, невидимым он не сделался.

Закатив глаза, старуха покачала головой:

– Его надо застегнуть.