Принцесса разыскивает горошину

— И далеко собралась наша Чугунная королева? Не иначе развеяться? — Димыч покосился на Светиковы чемоданы. — А как же траур по супругу? Он же тебе целую империю оставил. И не какую-нибудь, а чугунную!

— И оставил, а тебе-то что, завидно? — Голубенькие глазки Светика потемнели, как небо перед грозой. — Ты же никогда не имел вкуса к деньгам. Ты же всегда был придурком и… — Кем еще в понимании Светика был Димыч, я, к сожалению, так и не узнала, потому что Чугунная королева неожиданно запнулась на полуслове и застыла, уставившись в одну точку, и мертвенно побледнела.

— Что это с ней? — спросила я у Димыча, но он только покрутил пальцем у виска. И тут я поняла, куда она смотрела. На Лили и Софу, которые, оказывается, не только уже прилетели, но и проходили паспортный контроль. Бок о бок и обе с понурым видом.

— Видишь, это они, — указала я Димычу на своих бывших подружек и снова воззрилась на Чугунную королеву, дивясь происходящим с ней метаморфозам. Только что была белая как полотно, а теперь вдруг стала пунцовая. И какие-то волны от нее пошли. Горячие, как от мартеновской печи.

— Ну что ж, ваша взяла, — презрительно скривила она свои пухлые губки. — Будем считать, что этот раунд вы выиграли.

Мы с Димычем молча переглянулись, а Чугунная королева щедро окатила нас потоком отборных комплиментов, из которых самыми безобидными были «идиоты», «козлы» и «придурки».

— Что, что уставились? — слетало с ее нежных в форме розовых лепестков губок. — Думаете, такие умные? А вот и хренушки! Просто вам повезло, и все. А иначе вы бы давно уже были там же, где эта парочка влюбленных, безголосая певичка Власта и мой уважаемый муженек, он же Чугунный король, как некоторые выражаются…

— Ты хочешь сказать… — Димыч замер на полуслове.

— Именно! — Чугунная королева лучезарно улыбнулась. — Эта девчонка там же, где и Дробот. А ты, бедняжка, думал на Канарах, да? Представь себе, и она так думала до самого последнего момента. И мой муженек незабвенный собственное похищение за свои же денежки организовал. Через «Русский клуб короля Артура». Хотел провести отпуск с любовницей, чтобы я об этом не знала. Дескать, его похитили неизвестные преступники, потом, как водится, получили денежки и отпустили на волю. Отличная была идея. Одного только и не учел, того, что я тоже поиграть люблю. Да я бы и от вас избавилась, и от этой поганки Катьки с младенцем, если б вам так не повезло! Но зарубите себе на носу: денег вам не видать! И Катькиному младенцу тоже. Да пусть еще, кстати, докажут, что он — ребенок Дробота!

После таких откровений мы с Димычем, как по команде, открыли рты, а Чугунная королева, воспользовавшись общим замешательством и хлынувшей наперерез толпой встречающих московский рейс, испарилась. Прямо как сон, как утренний туман. Буквально рассосалась вместе со своими чемоданами. А мы все стояли и хлопали глазами, пока ко мне не вернулся дар речи.

И знаете, что я тогда сказала Димычу?

— Нет, если тут кто и чугунный, то это мы с тобой.

Глава 40 ПОСЛЕДНЕЕ ИСКУШЕНИЕ ДОМОХОЗЯЙКИ

Катька в нежно-розовом пеньюаре выглядела на все сто. Или на тысячу, если в условные единицы переводить. А то и, как говорится, подымай выше. Поскольку даже самая отсталая чугуновская домохозяйка вроде меня знает, что Франция страна не из дешевых, а потому любая тряпка, которая на Черкизовском за сто деревянных уходит, в Париже как минимум раз в триста пятьдесят дороже. Вы спросите: а почему такая разница? А это, извините, надбавка за брэнд. Который, как известно, у каждого свой. Отсюда Франция — это бутики, духи и флер, а Россия — медведи, водка и автомат Калашникова.

— Тетя Надя! — На кустодиевских Катькиных ланитах заиграл здоровый румянец. — Нэлка!

Остальных она не знала, но без особого стеснения восполнила этот пробел. Все, включая Бриджит и Софу, поздравили ее со счастливым разрешением от бремени, а Зеленоволосый так расчувствовался, что даже к ручке припал. А Катька приняла это как должное. То ли по своей деревенской простоте, то ли, наоборот, от осознания своих резко подскочивших ставок. Чай, не какую-нибудь там голь перекатную на свет произвела, а наследника чугунной империи. При том, что мессия, может, на слух и романтичнее. Зато и неопределеннее в смысле перспектив. А вот в качестве чугунного принца хлеб с маслом и черной икрой Катькиному отпрыску завсегда гарантирован.

Да, между прочим, в описании радужности этих самых перспектив больше всех преуспела Софа. Трясла договором, девять месяцев назад не глядя подписанным Катькой, и твердила, как попугай, что справедливость наконец восторжествовала. Как будто она восторжествовала сама по себе, а не в итоге изнурительной борьбы, в ходе которой та же Софа, к слову сказать, на баррикадах замечена не была. И это еще очень мягко выражаясь.