Принцесса разыскивает горошину

— Да я так и подумал, — Федор Иваныч достал из стола аптечку.

— Зачем? — заартачился Димыч. — Мне бы что-нибудь холодное приложить, чтобы не разнесло, и заживет, как на собаке.

— Хорошо, будет тебе холодное, — Федор Иваныч открыл холодильник и вывалил в пластиковую тарелку целую гору колотого льда.

— Отлично! — обрадовался Димыч и тут же приложил одну ледышку к ссадине, а другую сунул в рот, как леденец.

— Выпить хотите? — поинтересовался Федор Иваныч.

— Думаю, нам это не помешает, — покосился на меня Димыч.

После чего Федор Иваныч вызвал по селекторной связи какую-то суперсообразительную девицу, которой хватило отрывочной фразы «как всегда» для того, чтобы настрогать нам с Димычем очень даже приличную гору бутербродов. Причем в качестве приятного сопровождения к бутылке коньяка.

Сам Федор Иваныч не ел и не пил, только меланхолично покуривал сигаретку, пока мы с Димычем без устали набивали свои отощавшие утробы. Один только раз он отвлек нас от тщательного пережевывания пищи, да и то очень коротким вопросом, адресованным Димычу:

— А как там Светка?

— Бу-бу-бу… — Димыч затолкал в рот хороший кусок севрюги. — Да вроде не голодает…

Федор Иваныч больше ничего не сказал, как будто удовольствовался этим в высшей степени обтекаемым ответом, который лично я уже однажды слышала. Сейчас скажу, когда… Когда выпытывала у Димыча про его сестрицу! Точно, он сказал мне те же самые слова: «Она не голодает». Не следует ли из этого, что мы с Федор Иванычем интересовались одной и той же персоной? А как по-вашему? Надо бы поразмышлять на данную тему на досуге. Если он, конечно, мне еще представится в этой жизни, чего фирма как раз и не гарантирует, особенно после сегодняшних приключений в клинике.

Димыч хоть и оголодал не меньше моего, а работать челюстями перестал первым.

— Слушай, Федор Иваныч! — резко рубанул он, как Чапаев шашкой, — нам с Надюхой в Берлин надо. Срочно.

Надо признать, что Федор Иваныч если и удивился, то виду не показал. В отличие от меня. Разве что уточнил в своей излюбленной меланхоличной манере:

— И насколько срочно?

— Как только возможно, — без намека на иронию заявил Димыч. — И это… Ну, одним словом, нас с Надюхой пасут…

— Кто? — Федор Иваныч и в этот раз не выказал каких-либо признаков недоумения.

— Без понятия, — вздохнул Димыч и достал из кармана «адскую машинку» из сортира Катькиной бабки, небрежно завернутую в салфетку. — Надеюсь, эта штука поможет разобраться…

— Зажигалка для сигар? — Не ведающий о том, из каких таких «недр» извлечена эта симпатичная и, если верить Димычу, дорогостоящая вещица, Федор Иваныч опрометчиво повертел ее в руках, после чего брезгливо наморщил нос. — Что-то она странно попахивает…

— Натуральным экологически чистым продуктом переработки, — туманно намекнул Димыч.

— Переработки? — уточнил Федор Иваныч и снова завернул зажигалку в салфетку, затем — в газету. А потом еще подумал-подумал и со словами «вечно ты мне какое-нибудь дерьмо подсунешь» отволок находку Катькиной бабки на подоконник. Вернулся к столу, плеснул в ладони коньяку, потер друг о дружку, поднес к носу, принюхался и спросил у Димыча: — Так ты чего хочешь? Узнать, чья эта игрушка?

— Ну да, — кивнул Димыч и, вольготно расположившись в кресле, закинул ногу на ногу.

— Это можно, — Федор Иваныч все еще обнюхивал свои руки. — А с Берлином посложнее будет. Если вас, конечно, и правда пасут…

— Пасут, пасут, не сомневайся, — шмыгнул носом Димыч и чуть ли не калачиком в кресле свернулся. — Что-то спать охота…

— Но негде, — тут же ввернул проницательный Федор Иваныч и швырнул на стол какой-то ключ. — Есть одна свободная квартира. Незасвеченная. Вас туда отвезут. Отсидитесь там, пока насчет Берлина решится. Ферштейн?

— Ферштейн-ферштейн, еще какой ферштейн! — радостно загалдел Димыч, а я из скромности присоединилась к нему в мыслях, переживая в душе пьянящий поросячий восторг от радужной перспективы провести предстоящую ночь в санитарных условиях. По крайней мере респектабельный прикид Федор Иваныча внушал мне такую надежду.

— Значит, возражений нет, — флегматично констатировал Федор Иваныч и по селекторной связи вызвал некоего Веню, явившегося нам в образе златокудрого молодца крепкого телосложения, совсем немногим уступающего по этой части монументальному Федор Иванычу.

Затем, после непродолжительного инструктажа со стороны Федор Иваныча, Веня вывел нас с Димычем из агентства черным ходом, усадил в синюю «Ауди» и с ветерком доставил по месту назначения. Которое, чтоб вы знали, превзошло самые фантастические из моих ожиданий, ибо оказалось роскошной квартирой, по последнему европейскому писку начиненной диковинной бытовой электроникой. Признаюсь вам, как на духу, что я даже растерялась поначалу. Потому что видела подобное только в кино, и то американском. В отличие от Димыча, а он, вопреки всем законам природы, чувствовал себя в этой чужеродной для него среде обитания буквально как рыба в воде. Только что плавниками не вилял.