Принцесса разыскивает горошину

— Ораниенбургерштрассе. — Сигизмунд Потапыч осклабился еще более мерзко, чем в предыдущий раз. Хотя, казалось бы, куда уж дальше. — Это ж надо, добропорядочная домохозяйка из Чугуновска и в таком злачном месте! Да и сидели вы там не в кафе, а в стрип-баре. Выпили лишнего и оказались здесь.

Выпила лишнего? Допустим… Тогда это что же, вытрезвитель, что ли? Стоп, а я вообще-то в Берлине? И надписи эти на самом что ни на есть чистейшем русском языке опять же смущают…

— Хорошо, хорошо, — Сигизмунд не дал мне собраться с мыслями. — Мы остановились на этой самой Катьке. Где она сейчас, вы знаете?

— Не-а, — я покачала головой. — Она куда-то исчезла. Матвеевна опять же утверждает, что ее инопланетяне забрали, но это вряд ли. Зачем она им?

— Тогда кому же она понадобилась? — Господин Вставная Челюсть чуть не насквозь прожег меня своим проницательным взглядом.

— Не знаю, — втянула я голову в плечи.

— А кто знает? — Вставная челюсть Сигизмунда угрожающе клацнула. — Я же вас предупредил, что судьба дочки в ваших руках!

— Да поняла я, поняла! — закивала я так усердно, что, не рассчитав, треснулась головой о стенку с надписями. — Но я действительно не знаю. Если б знала, разве ж поехала бы в Берлин? Мы же… Мы же поэтому и… и-и профессора Худобеднова искали. Ну того с-самого, что устроил Катьке младенца… В смысле искусственным образом… Он… Он на симпозиуме по искусственному оплодотворению должен был свой доклад читать, но в последний момент куда-то исчез… — У меня чуть было с языка не сорвалось: «Может, вы знаете, куда?»

Опустив очи долу, я приготовилась к громам и молниям, но ничего похожего не последовало. Вместо этого Сигизмунд Потапыч взял тайм-аут для осмысления услышанного. Пауза затянулась, и у одного из участников этого представления не выдержали нервы. А именно у Голопупенки.

— А мабуть, ее тово? — Он красноречиво рубанул ребром ладони по собственному загривку.

— Ой! Вот этого не надо! — Сигизмунд Потапыч скривился. — Вам бы, мясникам, только кости ломать! Она и так все расскажет, пожалеет дочку. Ведь расскажете, Надежда Петровна? — Это он уже непосредственно ко мне обращался.

— Р-р-расскажу! — подобострастно клацнула, я челюстью, хотя она у меня вроде пока еще не вставная. А сама думаю: ну что я ему расскажу, если ничего не знаю? Хоть бери и выдумывай, честное слово!

— Ну вот и рассказывайте, рассказывайте, — поторопил меня Сигизмунд, — не теряйте время, а то видите, какие у меня ребята горячие…

Я покосилась на переминавшихся с ноги на ногу горячих ребят и как в прорубь кинулась:

— Значит, так… Все по порядку. Приезжаю я в Москву и сразу на квартиру, где Катька жила. Это на улице Шверника… Знаете, в Москве есть такая улица… Шверника… Звоню — никого. Подымаюсь этажом выше, а там одна женщина открывает… Вот… А… А оказывается, она и есть та самая Инесса, которая Катьку на это дело подписала. Ну, на искусственное оплодотворение… А после она же ее и выставила из квартиры. У нее, у Инессы, там две квартиры в одном подъезде. Одна на третьем, та, что с джакузи, а другая — на четвертом.

Сигизмунд Потапыч слушал меня, уставившись в грязный пол, и пока что не перебивал. Предчувствуя, что надолго его не хватит, я строчила, как пулемет, то длинными очередями, то короткими, лишь бы только не останавливаться.

— … Когда я приехала во второй раз, Инесса была уже мертвая. Я не знаю, кто ее убил, но могу подозревать. Потому что в подъезде мне попался молодой человек с такой выразительной, запоминающейся внешностью. А… а потом… Потом он приехал в Чугуновск и стал меня спрашивать. У… У меня же. Но он не знал, что это я. Потому что я в квартире напротив, у своей подружки, цветы поливала. Вернее, у бывшей подружки… Но в тот момент я этого еще не знала. Не знала, что она у меня мужа увела. Он ей даже квартиру купил, представляете? Мне не купил, а ей купил. Ну не гад, спрашивается? — поискала я сочувствия у Сигизмунда и его костоломов, но так и не нашла. К моему глубокому сожалению. Зато заметила, что Сигизмунд Потапыч сурово насупил брови, и понеслась дальше, даже не успев как следует отдышаться:

— … Да плевать мне на этого Маоиста, ну, мужа то есть, если он такой! Просто мне деваться было некуда. Я же не дура, поняла, что стала нежелательной свидетельницей не знаю чего. Вот клянусь вам, не знаю по сей день! У меня просто выхода другого не было! Я ведь потому и к Софе за советом обратилась, ну, к Софе Степанищевой, моей бывшей однокашнице. Кстати, если вы не в курсе, я не всегда была чугуновской домохозяйкой, когда-то в институте училась. Юридическом! Но на втором курсе выскочила замуж, ушла в академку и больше не вернулась. А все потому что дура! — сделала я вывод, слегка противоречащий моим предыдущим высказываниям, и незаметно перевела дух. Самую малость. Иначе я бы замертво свалилась от нечеловеческого перенапряжения. Но поскольку землисто-желтое лицо Сигизмунда стало медленно наливаться кровью, мне пришлось срочно мобилизовать остатки красноречия.