Принцесса с револьвером

– Да тут, если посмотреть, одна сплошная пустошь и есть, – усмехнулся Генри и привычным жестом сбил шляпу на затылок. Вид у него был не то чтобы озабоченный, но какой-то такой… Так выглядят хорошие сторожевые псы, почуявшие нечто неладное, но не успевшие еще разобраться в мешанине запахов и понять, что же именно угрожает вверенному им объекту. – Пустырь… не знаю, почему так назвали. Может, потому, что ни зверь, ни птица там не живет. Знаешь, этакая заплатка посреди прерии. Ну, ты поймешь, как увидишь, сразу ясно – это вот нормальная земля, а дальше уже…

– И что опасного на этом Пустыре?

– Ничего, – ответил мужчина. – Или все. Это как посмотреть.

– Ты же говоришь, животных там нет, – напомнила девушка.

– Они там не живут, – поправил Генри. – Но, случается, забредают невесть откуда. Я слышал, там видели даже единорога, а они только на Черном континенте водятся! Ребятам повезло тогда, успели ноги унести, но одну вьючную лошадь эта тварь на рог подняла. Здоровенная, говорят, туша, побольше племенного быка, только ноги короткие и толстые, шкуру не враз прострелишь, а на носу рог – во-от такой, – показал мужчина руками. – А если понесется – не остановишь! Знатный, конечно, вышел бы трофей, только им тогда не до охоты было…

– Откуда же взялся этот единорог? – поинтересовалась Мария-Антония. В ее представлении это животное выглядело совсем иначе, но спорить она не стала. В конце концов, в этом мире теперь водились какие-то вовсе уж странные звери!

– Да чтобы я знал! – усмехнулся Генри, снял шляпу и принялся крутить на пальце. Девушка успела уже запомнить, что делает он так, будучи в скверном настроении. – Просто – откуда-то. Мне один тоув пытался объяснить, – добавил он все-таки, – только я половины не понял.

– Ну расскажи хотя бы ту часть, что понял, – попросила она, и Монтроз, собравшись с мыслями, изложил то, что запомнил из рассказа тоува.

Когда-то Катастрофа перевернула мир вверх дном, перемешав земли и воды, обратив реки вспять и осушив моря, но постепенно все это пришло в какую-никакую гармонию. Южные растения, угодившие на север, вымерли либо приспособились, северные звери, попавшие на юг, расстались с густыми шубами и научились выживать, птицы, не понимающие, куда им улетать на зиму, тоже сумели найти новые пути, и постепенно мир начал зализывать страшные раны. Четыреста с лишком лет зализывал… но самые глубокие все еще виднелись. Такие, как Пустырь, на котором, по утверждению тоува, смешалось самое пространство. Да, этот клочок земли лежал в прериях, но войти на него – если знать, как именно, а то и просто случайно, – можно было откуда угодно, хоть с Черного континента, как тот единорог. И выйти – тоже куда угодно.

Подобные феномены очень интересовали тоувов, и те из Пустырей, что оказались в более густонаселенных местах, были уже изучены вдоль и поперек. Удалось вычислить даже несколько точек входов и выходов, и теперь этим удивительным средством пользовались в случае крайней необходимости: переслать важный груз или сведения, которые нельзя доверить обычному передатчику. Конечно, раз на раз не приходился, бывало, люди исчезали, да так и не находились снова, а то возвращались через неделю, а то и год, либо обнаруживались в несусветной дали… И тем не менее корпорации, на чьих землях имелись этакие Пустыри, берегли их и тратили большие деньги на их изучение. Неизвестно ведь, вдруг удастся научиться пользоваться ими иначе, произвольно открывать проходы в другие части света… Это сулило немалую выгоду! Правда, пока особенных успехов не наблюдалось, но исследователей это не останавливало.

– А этот, видишь, оказался на Территориях, – завершил Генри свой рассказ. – Сюда мало кто отваживается сунуться, тут и местных достаточно, да и вообще человеку неподготовленному в прерии тяжело. Земли ничейные, далеко слишком, а Пустырь, как говорил тот тоув, нестабильный. Никогда не знаешь, куда выкинет… – Он ухмыльнулся. – Ну, это тоув не знал, а местные-то кое-что разнюхали, у них эта штуковина давно под боком!

– Ты хочешь сказать, если проехать по Пустырю, мы можем срезать путь? – Девушка поняла, к чему он клонит. – И так сберечь время?

– Именно, – кивнул Генри, вновь воодушевляясь. – Есть тут пара тропок… Главное, никуда не свернуть, иначе выйдешь где-нибудь… в Московии, например. И это еще не самое плохое, можно и вообще нигде не выйти, я слышал. Так что если я тропку все-таки найду, то, сразу предупреждаю, в сторону ни на шаг. Даже если на тебя леопард какой-нибудь бросаться будет – пусть бросается, пристрелю, а ты с тропы не сходи, не найду тебя потом!

– И что же, – нахмурилась принцесса, – это и выглядит как тропа? Если Пустырь, как ты говоришь, часть прерии, просто трава, откуда же я пойму, в какую сторону мне нельзя отклоняться? Ведь вряд ли там ходят настолько часто, чтобы вытоптать путь!

– Увидишь, – пообещал Генри. – Это просто надо видеть, словами я тебе не опишу. Не умею я. А теперь помолчи, сделай милость, мы уже близко, и тут подумать надо, с какой стороны лучше зайти.