Принцесса с револьвером

– Недурно, – пожала плечами принцесса. Сапфиры полыхнули вечерним светом. – Немного скучно. Я привыкла к более… хм… разнообразной жизни. А ты?

– Вообще прекрасно, – заверил Генри и опустил руку на голову Грома. – Денег мне отсыпали прилично, так что отдыхаю пока. Как Территории успокоятся, непременно новый заказ подвернется, а нет, я и так туда поеду. Но про меня неинтересно. Ты… я много слышал, не знаю, что правда, а что нет. Ты вроде замуж выходишь?

– Хоуэллы сделали мне предложение, – ровным тоном произнесла Мария-Антония.

– А?..

– Рональд и Фредерик.

– А ты…

– Первому я отказала, – сказала принцесса.

– А второму?

– Могла ли я дать сыну иной ответ, нежели дала отцу? – пожала она плечами.

– Ты не боишься… – Генри умолк.

– Чего мне бояться? Смерти разве что, но это… – Девушка усмехнулась. – А все-таки войди, Генри Монтроз, вечер холодный, что толку говорить на пороге?

– Я не гожусь для бальной залы, – сказал он, кривя губы в усмешке. Это была не та Тони, которую он знал. Это снова оказалась какая-то чужая принцесса, спокойно дающая отказ Хоуэллам, холодная, будто замороженная злой магией, как то было совсем в другой легенде! – А на кухне я и у себя дома посидеть могу. Я рад, что у тебя все в порядке. Прощай…

Он отвернулся, поднял руку в прощальном жесте и пошел прочь, не оглядываясь, потому что если бы оглянулся – не нашел бы в себе сил уйти. Остался бы: хоть на кухне, хоть на конюшне, только бы видеть ее, знать, что она рядом!

Генри замедлил шаг, услышав, как позади закрылась тяжелая дверь.

«Вот так! – сказал он себе. – А ты, дурак, что, надеялся, будто она позовет вернуться? Или, может, думал, что она прыгнет тебе в объятия и позволит увезти куда захочешь? В прерию там или к мамаше на ферму? Размечтался, кретин! Верно говорят, на чужой каравай рот не разевай! А она – чужая… уже чужая!»

Он остановился на берегу канала, пересекавшего Портанс, чтобы отдышаться – давно перешел на бег. В груди было больно, то ли от этого самого бега, то ли… Впрочем, к подобному он давно привык и не считал это чем-то из ряда вон выходящим. Терпел и не такое, но то была боль телесная, и она проходила рано или поздно, а нынешняя грызла и грызла, и точила изнутри, а теперь сделалась вовсе непереносимой.

«Что же я, дурак, вовсе ничего ей не сказал? – опомнился он, но тут же сник. – А толку? Нет, правда, что толку? Кто я – и кто она… – Генри усмехнулся. – Я свободный человек, а она – марионетка Хоуэллов, и используют они ее напропалую! И они не позволят, а она не захочет, потому что я… Да я никто! Мне с ними не тягаться…»

Он нахлобучил поглубже новую шляпу и хотел было двинуться дальше, как вдруг Гром тревожно скульнул. Едва слышно, но этого хватило, чтобы насторожиться.

За Генри кто-то следил, кто-то, невидимый в темноте, и, судя по поведению собак, – с самыми недобрыми намерениями.

Он медленно пошел по набережной, понимая, что в темноте вряд ли сумеет достойно ответить чужому стрелку. Слух его был напряжен до предела, но Генри все же расслышал щелчок позже, чем Гром…

Мутные воды канала с плеском сомкнулись над головой Монтроза. Он не потерял самообладания, даже не попытался высунуться на поверхность, проплыл, насколько хватило воздуха, и только тогда осторожно вынырнул. По нему стреляли вслед, он слышал. И Грома рядом не было – Генри помнил, как выученный пес бросился на хозяина и сшиб его в воду, вот только сам его не нагнал… И Звона он не слышал. Ну, если живы, то придут. Не первый раз в Портансе, знают, что делать, если хозяин вдруг исчез!

Генри набрал побольше воздуху и погрузился в воду. Плыть лучше вверх по течению, так мало кто делает. Обычно ищут ниже…

Модная новая куртка стесняла движения, и он избавился от нее, превратившейся в мокрую тряпку, а вот сапоги не скинул: босиком идти тяжело, да и приметно слишком.

«К черту такие искушения! – думал он, выбираясь из города. – Подальше отсюда… Территории к тому времени, как я доберусь, уже успокоятся, самое оно будет. У сиаманчей поживу, давно не был. Охота на бизонов всяко безопаснее, чем такое вот… И не вернусь я сюда, хоть озолотите, по меньшей мере год! Пусть забудут обо мне!»

Генри прекрасно понимал, что пристрелить его пытались не наемники Хоуэллов: тем достаточно было бы просто не выпустить его из резиденции. Нет, это кто-то из обиженных ими соперников. «Кэмы», скорее всего, «ящерки» действуют чище и эффективнее. А может, свой, личный, так сказать, конкурент решил убрать слишком удачливого коллегу. Или вовсе кто решил выпотрошить богато одетого гуляку, будь прокляты эти обновки! Не разберешь…

Сидя на берегу на окраине Портанса, Генри сушил одежду, когда, устало повесив хвост, приплелся Звон. В зубах он тащил новенькую шляпу, слетевшую с головы Монтроза при падении в воду.

– Теперь тоже счастливой будет, – мрачно констатировал он, разглядывая дырку от пули. – А Гром где, а, приятель?

Звон лег рядом, уткнув нос в лапы, и даже ласкаться не стал.

– Ясно…