Принцесса-самозванка

Размышляя над всем происходящим, Элайза сидела у окна. Был пасмурный день, все небо заволокло тяжелыми тучами. Вот-вот начнется дождь. В комнате стало холодно и темно, пришлось затопить камин.

Она зажгла свечи в комнате, чтобы не было так страшно. Где-то поблизости уже прогремел гром. Девушка вернулась к окну.

— А ведь внутри у меня такое же состояние. Природа будто понимает меня.

В этот момент послышался скрип дальней двери — кто-то вошел к ней без всякого приглашения. Все внутри напряглось, она сейчас находится в уничижении, и никакие собеседники из этого состояния ее не выведут. А возможно, и наоборот, потому что сейчас больше всего хотелось одиночества.

Через минуту напротив нее, едва освещаемое, появилось ее отражение. Только у ее отражения пылала обратная сторона ее уничижения и подавленности — ненависть и злоба. Принцесса явно считала жертвой себя, и от этого весь её вид показывал, что она выше нее — девушки, невольно оказавшейся на этом пути.

— Ну, здравствуй, сестра! — В этом приветствии звучала издевка и сарказм, а не сестринская любовь.

— Здравствуй, Луиза, — спокойно ответила Элайза.

На какое-то время в комнате воцарилась тишина. Принцесса переместилась ближе к столу, а когда за спиной Элайзы, в окне, прогремел очередной раскат грома, сопровождаемый молниями, в страхе села возле свечей. Элайза знала о страхе Луизы перед грозой, поэтому эта ее реакция вызвала легкую незаметную усмешку на губах девушки. И она решила, что это очень выгодное положение, стоять у окна, что гроза сейчас является ее помощником и защитницей. Поэтому не стала уходить оттуда.

Глубокий вздох, и тишину прорезал низкий голос Элайзы.

— Ты что-то хотела?

Взгляд принцессы в растерянности блуждал, так как не мог поймать взгляд собеседницы, темный силуэт которой лишь изредка освещали молнии. А это только больше устрашало.

— Выйди, пожалуйста, на свет. Ты же знаешь, я боюсь грозы…, — попросила Луиза максимально вежливо.

Большое усилие воли, и девушка вышла из своего укрытия, даже зажгла больше свечей на стене, чтобы было больше света. Зажигая их, она насколько могла холодно повторила свой вопрос.

— Мне страшно … быть одной в своей комнате. Дыхание эхом раздается в дверях. — Слезы подступили на глаза, и в горле весь страх встал комом. — Мне не к кому было идти в этом огромном дворце. Прошу, не выгоняй меня.

— Да, гроза сегодня не шуточная. — Элайза бросила тоскливый взгляд в окно.

— Не понимаю, что происходит. Будто само небо на что-то злится.

— Нет, оно не злится. Ему просто иногда бывает одиноко… — Она все еще смотрела в сторону окна, чувствуя, как все в ней изнывает от тоски.

— Одиноко? Небу? — принцесса изо всех сил пыталась вникнуть в смысл этих слов. — Разве ему может быть одиноко? Там есть солнце и луна, и звезды. В нем летают птицы. И оно полно людскими молитвами…

— Молитвами… — С усмешкой зацепилась Элайза. — А какие молитвы к нему летят? Алчности, жестокости, желания мести. Люди просят справедливости к себе, но сами не умеют быть справедливыми. Солнце на нас светит, а мы творим зло. Разве даря любовь, не ожидаем ли мы взаимности?

— Ты так говоришь, будто оно живое…

— Мы все живые. — Со вздохом произнесла Элайза, делая ударение на «мы».

Обе девушки чувствовали, что на глазах проступили слезы. Впервые за долгое время, они встретились взглядом.

— Нужно думать о других, когда что-то решаешься сделать, — сердито заявила принцесса.

— Я думала о тебе…

— Нет! Ты вообще не думала ни о чем! Лишь бы получить удовольствие… отобрав у меня всякое право.… Это не твоя роль, не твое место! — перебила её принцесса захлебываясь в слезах от горечи.

— Тогда, где мое место? В крестьянской грязи? Позволь напомнить, кто меня оттуда вытащил. — Девушка была удивительно спокойной, не смотря на всплеск эмоций подруги.

— Очень жаль, что я так сделала!

— Нет, тебе не жаль. Эти годы были прекрасными для нас обеих…

— Нет! Нет! Нет!

— Да. Ты жалеешь лишь о той ночи, когда ушла за своими желаниями, ушла тем самым от своего предназначения. Ты от рождения призвана быть королевой, но позволив себе отношения с человеком некоролевской крови, решила не исполнять свой долг, считая его несправедливостью.

— Но это несправедливо же, когда надо выходить замуж не за того, кого любишь.

— Теперь ты можешь выйти за того, кого любишь. Так в чем же твоя претензия?

— В том, что ты заняла чужое место!

— Ты добровольно его освободила…

— Нет, ты его отобрала! Не влюбись он в тебя, ему б и в голову не пришла вся эта затея.

— Но разве я могу руководить чужими чувствами? Разве я располагаю сердцами людей?

Для принцессы разговор заходил в тупик. Опять. Отчаяние поглощало ее все больше.

— Но, что же мне делать дальше? В чем теперь моя роль?

— Просто быть — вот все, что от тебя требуется.

«Просто быть» — эти слова зависли в голове принцессы.

— Кем быть?

— Чтобы быть кем-то, надо научиться для начала просто быть. — Ее слова звучали проникновенно и вселили в Луизу надежду. — Если ты просто будешь, этого будет достаточно для тех, кто тебя любит.