Принцесса Теней (ЛП)

Орион появился как расплывчатое пятно, и я опустила свой заглушающий пузырь, когда мое сердце заколотилось от облегчения, что он здесь. Он был одет в треники и футболку, его волосы были взъерошены, а глаза красные от недосыпа. Он мгновенно поднял меня на ноги и заключил в свои объятия. Мы были спрятаны за огромным стволом дерева, поэтому я не боялась, что нас увидят.

Я разрыдалась, у меня текли слезы, я прижималась к нему, удивляясь, как один день мог вызвать столько разрушений. Если бы я прислушалась к предупреждению Новы о Хэллоуине, возможно, мы бы не оказались в таком беспорядке. Звезды были переменчивы, и мы оба проигнорировали их в пользу того, чтобы побыть в обществе друг друга. Глупо. Идиотизм. Аморально. Не было достаточно сильного слова для этого. Мы снова и снова поступали опрометчиво, и в конце концов удача покинула нас.

Он обнимал меня, пока слезы не высохли, целовал мои волосы и шептал успокаивающие слова.

— Я должна сказать Тори, — сказала я, отступая назад и вытирая слезы со щек, цепляясь за свою стойкость. — Это единственный способ наладить наши отношения. Она поймет, и тогда мы сможем вместе решить, что делать дальше.

Орион тяжело сглотнул, затем медленно кивнул.

— Ты права… Я скажу Дариусу тоже. Он поговорит с Сетом, заставит его отступить и никому не рассказывать. Я не позволю ему причинить тебе боль.

Надежда затеплилась в моем сердце, когда я кивнула, и он придвинулся ближе, его выражение лица было разбитым и полным сожаления.

— Мне так жаль, что я пришел на эту гребаную вечеринку.

Я закрыла глаза, качая головой.

— Мы оба делали глупости, чтобы быть вместе. Нас могли поймать сотни раз.

— Но из всех фейри в Солярии, — прорычал Орион, запустив руку в волосы. — Почему это должен был быть именно Сет, мать его, Капелла?

— Я знаю, — тяжело вздохнула я. — Есть ли выход из этого? — Я не ожидала ответа, потому что знала, что его нет, но во взгляде Ориона клубилась тьма, и беспокойство кольнуло меня в позвоночнике от его следующих слов.

— Есть одна вещь, которую я мог бы попробовать, но… — Он покачал головой.

— Что? — взмолилась я.

— Темное принуждение, — сказал он тихо. — Но последствия применения этого заклинания на наследнике Солярианского трона немыслимы.

— Тогда не надо, — немедленно сказала я, сжимая его руку. — Ты не можешь снова рисковать нарушением закона, Лэнс. Оно того не стоит.

— Для тебя все стоит этого, — сказал он, и мое сердце оборвалось, потому что я знала, что он говорит серьезно, и это было слишком тяжело вынести. — Ты жалеешь, что тогда пришла ко мне, Голубок? — спросил он, и я поняла, что он имел в виду. В ту ночь, когда я ворвалась в Пояс Астероидов и стучалась в его дверь с голубыми волосами и большими надеждами, говоря ему, что хочу его.

— Не говори так, — сказала я в ужасе. Тени сблизились в моем сознании, и я почувствовала, как они на мгновение распространились между нами, словно питаясь темными эмоциями, которые мы испытывали. Я отодвинула их, сосредоточившись на мужчине, который стоял передо мной, которому принадлежало мое сердце и который, я знала, сделает все на свете, чтобы защитить меня. — Я не могу сожалеть об этом. Но если тебя арестуют из-за меня, я никогда себе этого не прощу.

— Ты должна, — прорычал он, как будто это была предрешенная судьба.

— Не смей сдаваться, — потребовала я, огонь пылал в моих венах и прогонял холод.

— Не смею, но Голубок… если все это рухнет, ты должна сделать то, о чем я прошу. Ты должна позволить мне одному принять удар на себя.

— Нет, — прорычала я, ярость раскатилась в моей груди как гром. — Я несу такую же ответственность, как и ты.

Он поднял руку и провел большим пальцем по линии моей скулы, не говоря больше ни слова. Я чувствовала, что этот спор еще не решен, но сейчас я не хотела ссориться. Я должна была попытаться исправить эту кучу дерьма, которая обрушилась на мою жизнь за последние двадцать четыре часа.

— Если бы я был более сильным человеком, я бы сказал тебе держаться от меня подальше. Я бы порвал с этим и позволил бы пыли улечься, пока Капелле нечего будет на нас возразить. Нет ни видео, ни улик, а его память забудет это через год или около того. Это не будет доказано в суде, даже если они привлекут Циклопа. Есть моменты, когда воспоминания становятся неприемлемыми в суде.

— Я не хочу быть сильной, — прошептала я, потому что знала, что это невозможно. Я чувствовала себя связанной с ним, словно звезды обмотали нас золотой нитью и не хотели отпускать. В глубине души я знала, что мы принадлежим друг другу.

— Хорошо. Потому что я не лучше, — сказал он низким рыком, его глаза были полны теней. — Я дьявол, и я хочу тебя. Я хочу тебя так, как никогда не хотел ничего и никого. И я буду бороться, чтобы сделать тебя своей, чего бы мне это ни стоило. Ни одна сила в Солярии не сможет разлучить нас.

Я смотрела на него в благоговении перед его словами, теряясь в их силе. Я сжала его руку и твердо кивнула.

— Я тоже буду сражаться за тебя, Лэнс Орион. Чего бы мне это ни стоило.