Я поспешила помочь Диего смыть яичную кашу с его рубашки с помощью магии воды, проклиная Сета под нос.
Руки Диего безвольно свисали по бокам, словно он расстался с жизнью. Парень серьезно нуждался в ободряющей беседе. И похоже, что я была единственной, кто был готов ее дать.
— Просто игнорируй его — и всех Наследников, если на то пошло, — сказала я.
— Как это сработало для тебя в прошлом? — спросил он, нахмурившись.
— Справедливо. — ухмыльнулась я, и его плечи расслабились, когда он ответил тем же. Я кивнула на наш столик с надеждой. — Там есть место еще для одного.
— Твоя сестра выглядит так, будто пытается расплавить мою голову своим взглядом.
Я взглянула на Тори, молча предлагая ей отступить. Она закатила глаза в ответ, а затем нацепила на лицо слишком веселую улыбку.
— У нее просто тяжелое утро, — сказала я Диего, пожав плечами. — Может быть, если бы ты извинился за то, что было раньше…
Он кивнул, переминаясь с ноги на ногу, затем наклонился ближе и прошептал мне:
— Я собирался, но… ну, она пугает меня до смерти, чика.
Я фыркнула от смеха, взяла его за руку и повела к столу.
— Не обращай внимания на это спокойное лицо стервы, это просто притворство. — Ладно, не совсем, но ему не нужно было этого знать.
Мы подошли к Тори, и я постучала ее по плечу, когда она не обернулась. Она резко вздохнула, ее взгляд стал жестким, когда она повернулась, чтобы посмотреть на Диего.
Я крепче сжала его руку, чувствуя, что он вот-вот бросится бежать.
Диего несколько раз прочистил горло, а затем, наконец, выдавил из себя невнятное извинение, периодически срываясь на родной язык.
— Ладно, ладно, — махнула рукой Тори. — У меня от тебя голова болит, так что я тебя прощаю и все такое. — Она указала на свободное место по другую сторону от себя, и Диего улыбнулся, опустившись на него.
Джеральдина с материнским видом пододвинула к нему поднос с бубликами.
— Ты тощий, как диетическая зубочистка, Диего. Налегай на мои бублики с маслом.
Он схватил один, и вскоре мы уже болтали так, словно между нами ничего не изменилось. Даже они с Тайлером, казалось, прекрасно ладили, и на секунду мне показалось, что тени, жившие во мне, испарились, оставив только свет моих друзей, сияющий сквозь мою кожу, как лучи солнца.
Это был наш первый урок Нумерологии, и я была рада узнать о еще одной магической фракции, когда мы вошли в класс на полпути к Башне Нептуна. Комната была построена из серых каменных стен, была видна кирпичная кладка, а воздух был прохладным. На каждой стене были написаны, казалось бы, случайные числа: одиннадцать, семь, три, тридцать три и семьсот сорок семь. Они были выгравированы глубоко в камне, как будто их вырезали гигантским ножом, а в местах прорезов виднелся сверкающий хрусталь.
Тори, Диего, София, Тайлер и я сели за один из длинных столов в задней части комнаты, доставая свои атласы и учебники.
Профессор Фаун был коренастым мужчиной с темной кожей и короткими дредами, которые свисали на выбритые виски его головы. У него было красивое лицо и кривая улыбка, благодаря которой я быстро к нему привязалась.
— Числа. Это.
Я взглянула на Тори, и мы обе подавили смех, когда профессор Фаун пробирался между проходами, двигаясь в странном, соблазнительном ритме.
— Я слышала, что он сатир, — прошептала Кайли со столика напротив нашего. — Они такие… чувственные. — Она вздохнула, словно погрузившись в сон, и по мерцанию огня на периферии я поняла, что профессор излучает какие-то вибрации, которые мои способности Феникса не пропускают.
— Всем расслабиться. — Профессор Фаун расстегнул верхнюю пуговицу своей рубашки. — Устраивайтесь поудобнее, встряхните свои конечности и наслаждайтесь положительными вибрациями этого пространства. Мы все просто духи, танцующие в бесконечном море звезд.
— Он под кайфом? — прошептала я Тори, и она фыркнула в руку, когда Фаун протанцевал мимо нас, его движения были удивительно хороши.
— Нумерология — это музыка небес. Каждое число — это нота, и все они работают вместе, чтобы создать одну волшебную мелодию. — Профессор Фаун вскинул руку с лозой, пустил ее через всю комнату, чтобы щелкнуть выключателем, и мы погрузились в темноту. Диско-шар над нами тут же начал вращаться, и отбрасываемый им серебристый свет слился в бесконечные числа, которые кружились вокруг нас по потолку и стенам.
— Твоя душа записана в числах, — объяснил Фаун, как будто это имело полный смысл. Танцуя танец джаз фанк, он вернулся к электронному табло во главе комнаты и постучал по нему, чтобы показать первый слайд.