Принцесса в академии

– Потом её должен поцеловать прекрасный принц и тем самым пробудить ото сна.

– А если не поцелует?

– Ээ… будет спать дальше.

Я готова была схватиться за голову, но тут меня отвлекло чавканье: Индрик дожевывал оставленный на столике кекс, просовывая его под маской.

– Как ты можешь есть в такой момент?!

Он пожал плечами:

– А что? Я всегда голоден, как проснусь, и не важно, произошло это утром или посреди ночи. К тому же за целый век кекс всё равно бы заплесневел, – добавил он и запихнул остатки в рот. – А так профессору будет приятно, что не осталось мусора.

– Профессору будет приятно… – повторила я, вдумываясь в эти слова.

– Ну да, можно ведь и…

– Профессору будет приятно! – перебила я и, схватив его за руку, подтащила к ложу: – Целуй!

– Что?! – Индрик закашлялся, поперхнувшись кексом.

– Ты сам слышал: чтобы она проснулась, нужен поцелуй прекрасного принца!

– Ни за что! И я ещё не принц, я только учусь на него.

– Ты ведь её любимчик, ты ей нравишься, так что должно сработать.

– Я многим нравлюсь, и что с того?!

– Какая скромность.

– Ливи, не думаю, что это поможет… – попытался вмешаться Озриэль.

Индрик бросил на него благодарный взгляд:

– Спасибо, друг!

– Нужно испробовать все способы, – не отступалась я.

– Это безумие!

– Целуй, тебе говорят! Я приказываю!

– Что?

– Что?!

Оба удивленно воззрились на меня. Вбитые с детства привычки выкорчевываются с трудом. Раньше всегда срабатывало.

– То есть я хотела сказать: прошу. Индрик, пожалуйста, сделай это ради меня, ради профессора, а главное, ради счастья всех будущих поколений студентов, которые могут навеки лишиться поэтики! – Я молитвенно сложила руки на груди.

– Ради счастья всех будущих поколений студентов я бы как раз не стал этого делать, – вздохнул Индрик, снимая маску. А потом оглядел нас троих: – Если вы когда-нибудь кому-нибудь об этом расскажете…

– Чтоб мне замуж не выйти!

– Чтоб мне тюрбан носить!

– Чтоб мне тлёй до конца жизни питаться!

Когда все страшные клятвы были принесены, Индрик коротко выдохнул и, склонившись над ложем, чмокнул профессора в сиреневые губы. Мы замерли, вытянув шеи. Пульс участился, напряжение достигло пика, прошла минута, другая…

– Не сработало, – констатировал Индрик и попытался натянуть маску.

– Стой, – я схватила его за руку, – попробуй ещё раз.

Последовала короткая возня, Индрик потерпел поражение и подчинился. После третьего раза пришлось признать, что ничего не вышло.

Охватившее меня разочарование не поддавалось описанию. Только теперь я поняла, как сильно надеялась, что это сработает.

– Так и знала, что в сказках – сплошное вранье!

Озриэль сжал моё плечо.

– Не расстраивайся, мы что-нибудь придумаем. Но сейчас лучше отсюда уйти, пока мы ещё в силах передвигать ноги.

– А что делать с ней? Не можем же мы её так оставить…

– Придётся. Думаю, в ближайшие, хм, сто лет она не заметит особой разницы, а, прикорнув рядом, мы уж точно ничем не сможем помочь. Взгляни на Индрика.

Я обернулась и обнаружила, что тот устроился в кресле и, откинув голову на спинку, борется с дремотой из последних сил. Конечно, он ведь успел здорово надышаться, пока был без маски.

– Ты прав, нельзя здесь дольше оставаться. Только погоди минутку.

Я подошла к письменному столу и вынула из ящика карандаш и лист бумаги. Потом мы подхватили Индрика и поволокли к выходу, двигая свободными руками, как гребцы, чтобы немного разогнать воздух – такой он был плотный.

В дверях я ненадолго задержалась, разглядывая стоящий в углу цветочный холмик, и не сразу поняла, что он мне напоминает. Это была корзинка – та самая, в которой доставили хрусталютики и из которой профессор Марбис пересадила цветы, запустив труднообратимый процесс. Сейчас её плотно обвивали стебли и бутоны, под которыми едва угадывались прежние очертания. Я оборвала их и прихватила и корзину. Пригодится, чтобы уладить дело с Эмилией.

* * *

На крыльце Индрик чуть пришёл в себя и до калитки добрался уже самостоятельно, хоть и слегка запинаясь. И лишь оказавшись по другую сторону забора, мы сняли маски. Закрыть калитку оказалось не проще, чем открыть.

Пока принцы пыхтели над этой задачей, я прислонила лист к забору и нацарапала записку. Карандаш тоже оказался ядовито-сиреневым – похоже, профессор Марбис питает к этому цвету особую нежность. Готовое послание я прикрепила к калитке и отступила на шаг, любуясь результатом. Оно гласило:

Уехала погостить к тетушке. Когда вернусь – не ваше дело.

С любовью, профессор Марбис.

P.S. для студентов: в качестве домашнего задания хорошенько повеселитесь и отдохните от поэтики.

P.S. для воров: спите с миром.

– Думаю, вполне в её стиле, – одобрил Озриэль.

Тут нас отвлек голос Индрика:

– Эй, как думаете, сколько дней нужно этим самым… хрусталютикам, чтобы превратить улицу Менестреля в сад снов?.. Или даже часов…