Принцесса в лопухах

– Ну да! – качнула головой Аллочка. – Только позавтракали бы, я ведь и в магазин за колбасой специально сбегала.

Женщина уже более спокойно, но все еще с недоверием смотрела на Неверовых.

– А чего это вы ко мне собрались? Я вас не звала.

– А потому, что нам надо вас спросить кое о чем, я ж объяснила – мы хотим найти убийцу вашей дочери, – поясняла Гутя, разматывая пленницу. – Только не набрасывайтесь больше на мою сестру.

Женщина даже не ответила.

– А пойдемте в кухню, вы ведь тоже от чая не откажетесь? – предложила Варька и понеслась в кухню, ставить чайник.

С чаем вышла беда – электричество так и не дали, пришлось запивать бутерброды лимонадом.

– Аллочка, ты не могла хоть молока купить? – шипела на сестру Гутя. – Ну что это за еда – лимонад?

– То же, что и молоко, только вкуснее, – также шепотом ответила Аллочка и покосилась на мать Виолетты.

Та сидела за столом в углу кухни, механически жевала хлеб с колбасой и даже не понимала – что она ест.

– А как вы узнали о каком-то долге? – осторожно спросила ее Варька.

Вера Григорьевна вздрогнула, помолчала и нехотя ответила:

– Вета все время хотела, чтобы я... чтобы меня в дорогую клинику устроить... Я ведь потеряла ее... потеряла гораздо раньше, чем она погибла...

Вера Григорьевна вдруг тяжело застонала, уткнула лицо в ладони, посидела немного, а потом начала рассказывать.

Верочку Герасимову мама растила одна, отца как-то не случилось. Но девочка нисколько по этому поводу не кручинилась. Она видела, что мать старается не только за двоих, а за четверых, только чтобы ее доченька ни в чем не нуждалась. И девочка была жизнью довольна. Мать Веры, Клавдия Петровна, женщина с сутулой, надорванной спиной, с большими красными руками и рано поседевшими волосами, дома бывала редко – слишком много приходилось работать, девочка росла и ее требования – тоже. Дочка ее почти не видела. И это Веру тоже устраивало. К ней приходили кучные стайки веселых подруг, они включали музыку на всю катушку и учились модным танцам. Или гадали, или звонили по телефону мальчишкам, представлялись взрослыми девушками и весело хихикали в кулачки. Молодые прелестницы безобидно угощались шоколадными конфетами, вафельными тортиками и запивали сласти дорогими консервированными компотами.

– Ой, Верка, а мне мама такой компот не покупает, говорит – дорого!

– А где тебе такие сапожки купили? На барахолке? Хорошо тебе, а моя мамочка всегда жмется!

– И магнитофон тебе купили? Не врешь? А я просила, мне говорят – денег нет.

Верочке всякий раз было приятно такое слушать, тем более что у подруг имелись не только матери, но и отцы. Единственное, что мешало ей жить, – она слишком стеснялась своей матери. На родительские собрания Клавдия Петровна не ходила, да в этом и не было нужды – Верочка хорошо училась, а когда подруги раза два случайно встречали ее с мамой, то тут же звонили и говорили:

– Ой, Вер, а чё это за старуха к тебе прилепилась? Ты с ней не ходи, а то узнает, что вы богатые, утащит куда-нибудь.

И Верочка не ходила с этой «старухой». Со школьного возраста мать свою избегала. А уж потом, когда стала постарше, и вовсе старалась, чтобы их никогда вместе не видели. Мама этого не замечала, она видела только, что ее дочка вкусно ест, хорошо учится и одета не хуже других. Можно даже добавить, что она была одета лучше многих – вкус у девочки имелся, денег мама на чадо не жалела, а фигурка позволяла носить любые фасоны. Если учесть, что и красотой девочку бог не обидел, то стоит ли говорить, что за ней ходили тучи поклонников.

– Ты, Верочка, не торопись замуж-то, – поучала дочку мать. – Выйдешь один раз, а потом век мучиться.

– Сама знаю, – обрывала матушку слишком умная дочь. – Не буду я мучиться и так, как ты горбатишься, тоже не буду – что я, дура?

Мать только счастливо улыбалась – дочка воспиталась разумной, сумеет своей жизнью распорядиться. Может, и впрямь найдет себе жениха богатого да красивого, чтоб любил ее, тогда и ей, Клавдии, можно будет хоть чуточку пожить для себя.

Назарова Верочка увела на спор. В первый раз они с девчонками пошли в ресторан, когда поступили на первый курс архитектурного института. И решили эту победу отметить по-взрослому. Высокий красавец с вальяжными манерами сразу же привлек внимание девчонок.

– Вот, вот, видите, тот, в сером костюме... я б с ним познакомилась, – шептались девчонки, склоняя головы над столом. – Да разве ж его уведешь...

– Фи, – перекривилась избалованная Верочка. – А что ж его не увести? Подумаешь – красавец!

Она легко поднялась и пригласила парня на танец. Тот согласился, но даже издали подружкам было видно, что вовсе не Верочка ведет первую партию. Все же возраст и солидный опыт общения с барышнями давали о себе знать.

– Ну как он? – накинулись на Верочку подружки, когда она после танца с видом победительницы плюхнулась на свое место.

– Как все, – махнула рукой Верочка. – Сразу и сквасился. Видели же, как он за мной ухлестывал!

– Ага! Что-то мы не видели его сквашенным, больше ты за ним ухлестывала. Нет, Верка, ты для него мелковата.