Принцесса Ватикана. Роман о Лукреции Борджиа

– Вы находите это остроумным? – настороженно спросила я.

Он наклонился ко мне:

– Вы наверняка слышали разговоры о том, что Борджиа приглашают на обед врагов и тайком подсыпают им в тарелки яд. Теперь мы можем опровергнуть слухи. На самом деле яд на виду.

Я в ужасе посмотрела на него.

Его веселое выражение исчезло.

– Это была всего лишь шутка, – поспешно сказал он. – Я никогда не верил…

– Надеюсь. – Я прижалась к спинке стула.

Мое неудовольствие настолько бросалось в глаза, что боковым зрением я увидела, как папочка нахмурился на своем возвышении.

– Я никогда не обращаю внимания на слухи, мой господин, – холодно добавила я. – И не допущу клеветы в адрес моей семьи.

А сама подумала: иной раз моя семья заслуживает того, что о ней говорят.

Он отхлебнул вина:

– Да, с моей стороны это было совершенно бессердечно. Может показаться, что я хочу испортить день нашей свадьбы.

Чувствуя его неловкость, я оттаяла. От Санчи я знала, что неаполитанцы более беззаботны, меньше блюдут условности, принятые в Риме. Альфонсо пытался придумать такую тему для разговора, какая никого не заденет. Мне стало ясно: пусть он и воспитывался при дворе, где тоже любили строить козни, и, безусловно, понимал, на что способны другие, его это не испортило.

Как это ни невероятно, но мой муж говорил именно то, что думал.

Когда-то давно мы с ним провели часок в библиотеке, но разве этого достаточно, чтобы строить общее будущее? Как и в случае с моим первым браком, я совсем не знала своего супруга.

Я пыталась скрыть тревогу. К моему облегчению, музыка заиграла громче: задребезжали трубы, появились танцоры в белом, в великолепных головных уборах, с масками мифических животных. Танцоры подпрыгивали в сальтарелло, любимом танце при испанских дворах, но я сразу же узнала среди них Чезаре.

Атласные, цвета слоновой кости рейтузы обтягивали его бедра и тонкую талию, а свободная рубаха была распахнута на груди. Он выделывал ногами разные пируэты. На нем была маска единорога; рог торчал изо лба, глаза сверкали в прорезях, украшенных по краям бриллиантами. В паре с ним танцевала изображающая грифона рыжеволосая женщина в усыпанном драгоценными камнями домино; серебристый корсаж с низким вырезом позволял любоваться ложбинкой между ее грудями. В вихре юбок она крутилась вокруг Чезаре; он обхватил ее за талию и, выходя за рамки приличий, поцеловал в шею. И все это время глядел прямо на меня.

Я замерла. Танец продолжался, и я наконец осмелилась взглянуть на Альфонсо. Откинувшись на спинку, он снисходительно улыбался и постукивал по кубку в такт мелодии. Если мой муж и заметил наглую выходку Чезаре, то никак этого не показал. Потом, оглядывая зал, где большинство гостей сидели развалясь после сытного застолья и обильных возлияний, я увидела Санчу и Джоффре за столом рядом с возвышением папочки.

Она была в бешенстве. Отшвырнув в сторону салфетку, она встала. Джоффре смущенно покосился на отца, явно не понимая, последовать ли ему примеру жены. Папочка с возвышения махнул рукой, приказывая моему младшему брату оставаться на месте, после чего демонстративно отвернулся. Санча решительно оправила на себе платье и в сопровождении своих дам устремилась прочь.

– Она не любит, когда из нее делают дурочку, – сказал Альфонсо, и я снова перевела на него взгляд. – Хуже ее характера есть только одна вещь – ее гордыня. – Он рукою накрыл мою руку, лежащую на колене, и стал перебирать мои пальцы. – Но нам вовсе не обязательно принимать близко к сердцу ее разочарования, верно?

Произнеся эти слова, он дал понять, что прекрасно осведомлен о размолвке между Санчей и Чезаре. И еще он имел в виду, что, в отличие от них, у него и у меня нет никакой нужды проявлять строптивость.

– Ваш отец поставил условие: мы должны год провести в Риме, – продолжил он. – Я, естественно, согласился, но, когда год закончится, мы уедем в Неаполь и заживем своим домом. – Он помолчал, поднял другую руку к моей щеке. – То есть если вы не будете возражать.

– Не буду, – сразу же ответила я, хотя опыт жизни в Пезаро давал все основания сказать, что все кони его королевства не смогут утащить меня в Неаполь, который находился еще дальше от Рима.

Но я этого не сделала. В то мгновение, когда он взял мою руку под столом, а другой приподнял мой подбородок, я согласилась бы отправиться с ним в Новый Свет на протекающем галеоне, если бы он попросил.

– Пожалуй, пора нам удалиться, – заметил он.

Я кивнула, он помог мне встать, и тут же какофония разговоров, звона кубков и движения танцоров прекратилась, словно пантомима замерла в самый разгар действа.

Я кинула взгляд на Чезаре. Из-под его маски капал пот, кудри прилипли к черепу. Я чувствовала на себе его взгляд, пока мы шли к папочке, чтобы выразить ему почтение. Папочка отпустил нас с блаженной улыбкой и дал знак стражникам проводить нас в мое палаццо.

– С нами больше никто не идет? – спросила я Альфонсо, когда мы двинулись к двери.