Принцесса Ватикана. Роман о Лукреции Борджиа

– Почти месяц. – Он увернулся, когда я замахнулась на него. – Ну-ну, – улыбнулся он. – Я хотел сказать тебе раньше, но отец настаивал, чтобы я хранил свой приезд в тайне, пока все не устроится.

– Не устроится? – Я топнула. – Какая такая тайна в том, что у моего брата палаццо в Риме?

Я сердито уставилась на него, но мой протест сник: он склонил голову и на уровне моих глаз оказался выбритый кружок у него на затылке.

– Ты принес обет…

Неожиданно печаль нахлынула на меня.

– Нет, ничего подобного. Я должен удовлетворять требованиям, чтобы занять пост нового архиепископа и папского кардинала в Валенсии. Должен выглядеть человеком, достойным надеть священный убор.

Я проглотила слезы:

– Ты счастлив?

Он пожал плечами:

– Если счастье означает ежегодный доход в сорок тысяч дукатов, то мне стыдно жаловаться. И потом, я получил это. – Он раскинул руки. – Требующее небольшого ремонта, но в остальном прекрасное палаццо в сердце самого колоритного римского квартала, и здесь я полный хозяин. А он хорош, правда? Я сделаю его гордостью города, все аристократы будут вымаливать приглашения в дом Чезаре Борджиа, когда я приведу его в порядок.

– Значит, ты согласился?

Я не доверяла его покорности. Как с Хуаном тогда в саду, мне думалось, что Чезаре прячет истинные чувства, выражая те, которых от него ждут.

– Ты согласился с волей папочки?

– У меня практически нет выбора. – Он подошел к графину на столе, долил мне вина, наполнил кубок для себя. – Такова моя судьба, Лючия. Против fortuna не пойдешь – мы можем только предвидеть ее капризы и, если повезет, подчинить ее своей воле. – Он понизил голос. – А я собираюсь стать везунчиком.

Это было больше похоже на него, хотя я и представить себе не могла, как ему удастся уклониться от служения Церкви. Я потягивала кларет, который уже ударил мне в голову, и наблюдала за ним – он перемещался по полуобставленной комнате, прикасался пальцами к своим вещам. Он любил красивые предметы. У него было на них безошибочное чутье. Я хотела спросить, как он собирается носить терновый венец, предписанный ему отцом, как сумеет справляться с переполняющими его мирскими страстями. В нем было столько жизни, столько молодости и энергии – он не сможет жить жизнью Ватикана, препираясь и заключая союзы со своими собратьями-кардиналами в курии. Обет был наименьшим из зол. Священники заводили себе любовниц, а те рожали им детей (пример нашего отца не оставлял на сей счет сомнений), но привести к подчинению Чезаре казалось мне равносильным издевательству над прекрасным жеребцом, которого впрягли в плуг и заставляют пахать, словно простого быка.

Я молчала. Что пользы было бы от моих слов? Чезаре верно говорил: ему не оставили выбора. Как и всем нам. Мы были Борджиа. Мы должны жертвовать собой ради блага семьи.

– У меня есть для тебя еще один сюрприз.

Голос Чезаре пробудил меня от задумчивости. Брат остановился у окна. Сквозь толстые стекла свет внутрь едва проникал, но к тому же они были так грязны, что я ничего не видела за ними. Я уже собиралась протереть стекло рукавом, когда он прошептал:

– Тсс… Так мы спугнем нашу добычу.

Он нажал на какой-то хитрый рычаг сбоку от окна, и оно раскрылось. В нос мне ударил запах сырой зелени.

– У тебя тоже есть сад? – обрадованно спросила я.

Он прижал палец к губам, привлекая мое внимание к тому, что происходит снаружи. Поначалу я видела лишь сутолоку домов Трастевере, башни, колокольни, шпили, протыкавшие тучи, которыми было затянуто небо. Потом опустила глаза на закрытый сад внутри стен, где запущенные живые изгороди окружали поилку для птиц и безрукую Венеру в складчатых мраморных одеяниях.

Там я в первый раз увидела его – он расхаживал по тропинке, неловкого вида человек в синей драпированной чоппе, доходившей до середины бедра. Ее откидные рукава были завернуты назад и засунуты за пояс, оставляя на виду дублет. Рейтузы на нем сидели в обтяжку, но не так изящно, как на моем брате. Точнее сказать, форма его ног сильно отклонялась от идеала, а синие сапоги хлопали по тощим щиколоткам. На самый лоб у него была надвинута нелепая коническая шапочка с широкими полями. Я изо всех сил напрягала глаза, но со своего места не могла разглядеть его лицо – только каштановые волосы, обрезанные ровно на уровне плеч. Он обходил купальню для птиц, пиная камушки; в этот момент воробей, подняв брызги, опустился прямо в воду. Человек отпрыгнул, замахал руками, чтобы прогнать птицу. Неожиданная боль в груди сказала мне, кто это такой. И тут же Чезаре прошептал мне в ухо:

– Джованни Сфорца боится испачкать одежду. Понимаешь, ему пришлось занимать деньги у родственников, чтобы ее купить. Золотой ошейник он взял у меня. Ему потребовалось что-нибудь золотое, чтобы оттенить эту жуткую голубизну.

– Джованни Сфорца? – Я отшатнулась от окна. – Мой жених?

Чезаре кивнул.