Принцесса викингов

– Но ведь это же была ненастоящая кража! – возмутилась Эмма. – Нет, Салический закон франков намного более милосерден.

Ролло сделал из бурдюка добрый глоток и мрачно воззрился на девушку.

– Милосердие – это семя, которое надлежит бросать в уже подготовленную почву. Иначе его чахлый побег вскорости будет заглушен бурьяном беззакония и подлости.

Однако Эмма все не могла успокоиться, и тогда Ролло обратился к Брану:

– Завтра по пути в Руан мы свернем в лес Марре и покажем ей, что мои законы дают добрые всходы.

И Эмма действительно была поражена, когда на другой день у развилки дорог на суку старого дуба увидела два тяжелых золотых браслета, поблескивавших на солнце среди яркой весенней зелени.

– Они висят так уже скоро год, – облокотясь о луку седла, сказал Ролло. – И никто не осмеливается снять их из опасения прослыть вором – тем, кого рано или поздно настигнет клич «аро!».

Поистине разум ее тюремщика вызывал восхищение. Тюремщика? Она забывала об этом. Ни с кем и никогда она не чувствовала себя столь свободной, как рядом с Ролло. Их желания во всем совпадали: когда Эмма чувствовала, что устала, Ролло приказывал сделать привал; когда ей было весело, он предлагал скачки или иные увеселения; когда чувствовала голод или жажду – сейчас же находилось, чем утолить их. Поневоле она заподозрила, что столь многочисленные совпадения вызваны тем, что Ролло пристально наблюдает за нею.

После отлучек, длившихся порой более недели, они возвращались в Руан. У конунга всякий раз накапливались дела в столице, Эмма же, как и всегда, уединялась на острове в аббатстве Святого Мартина, остро ощущая отсутствие Ролло. Поэтому, едва прослышав, что он готовится к новой поездке, она сама отправлялась в его дворец и, терзая свою гордость, заявляла, что не возражала бы отправиться с ним. За показной дерзостью Эммы скрывался страх, что конунг откажет, но если ему и приходилось делать это, он всегда добавлял:

– В следующий раз я обязательно снова возьму тебя.

Эмма верила, потому что Ролло никогда не лгал. И она принималась ждать его возвращения с таким нетерпением, что даже Атли замечал:

– Похоже, что ты и шагу ступить не можешь без Ролло.

Эмма не удостаивала его ответом, лениво перебирая струны лютни.

– Впрочем, так не должно быть, – негромко продолжал Атли. – Ты не можешь не помнить, как он поступил с тобой в лесном аббатстве.

Эмма нервничала, сбиваясь с такта и путая струны.

Однажды, набравшись смелости, она спросила у Ролло:

– Почему твоя королева никогда не интересуется делами своего супруга?

Лицо Ролло стало совершенно непроницаемым.

– Зачем? Она – моя женщина, и этого совершенно достаточно.

Несмотря на холодность его тона, Эмма рискнула продолжать:

– Но я повсюду вижу, что ваши женщины принимают живейшее участие в делах мужей. Куда большее, чем жены франков, у которых это не принято. Снэфрид же ни до чего нет дела.

– Так и должно быть. Что толку, если женщина начнет докучать советами и просьбами?

– Но Снэфрид ведь не простая наложница викинга. Ты сделал ее королевой, а это значит…

– Да хранят нас боги от вмешательства женщин в дела правления! И разве ты, Эмма, незнакома с вашими хрониками и не помнишь, что творилось во Франкии, когда в деяния мужей вмешались две юбки – Брунгильда и Фредегунда?

И снова этот варвар удивил Эмму.

Но когда она поведала об этом разговоре Атли, тот заметил, что Ролло не терпит, когда кто-либо касается его отношений со Снэфрид.

– Пожалуй, он и сам сознает, что Снэфрид не та женщина, которая должна быть у такого великого правителя, как Ролло. Ему нужна та, что закрепит его право на эти земли и даст ему крепких наследников. Увы, но он никогда не расстанется со своей финкой.

И Атли рассказал Эмме, как Снэфрид отказалась от короны Норвегии, чтобы бежать с Ролло.

Эмма была невольно поражена, но вместе с тем поняла, что Атли гораздо сильнее недолюбливает жену брата, чем она полагала. Когда она попыталась расспросить его о причинах этого, Атли перевел разговор на курьезный случай, когда Ролло не пожелал даже выслушать послов короля Карла, предлагавшего ему руку принцессы Гизеллы, если конунг согласится креститься и признает власть Каролингов.

– Ролло решил, что я должен стать его наследником и куда надежнее вступить в союз с могущественным и популярным среди франков герцогом Робертом, связав браком нас с тобой.

В это мгновение взгляд его был красноречивее слов.

– Ты знаешь мое условие, Атли. Попробуй уговорить Ролло.

Она не хотела думать, что произойдет, если Ролло даст согласие. Куда важнее – скакать вместе с ним по равнинам, ловить его взгляд, смеяться, слышать его голос. Иногда Ролло просил ее спеть для него, и она охотно соглашалась.

А ведь еще не так давно Ролло был для нее воплощением всего зла мира. Но это была запретная тема. Ни конунг, ни девушка ни разу не решились заговорить о том, как произошла их встреча.

К тому же и случая больше не представилось. Совсем немного времени спустя совместные поездки совершенно прекратились.