Принцесса Занзибара. Женщины при дворе султана Сеида Саида

Ребенка старательно обмывают теплой водой, затем посыпают его шею и подмышки ароматным порошком и одевают младенца в маленькую рубашку из набивного ситца или муслина. Затем его кладут на спину, выпрямляют его ручки и ножки и туго обматывают туловище от пяток до плеч бандажом, захватывая не только торс, но и конечности. Младенец сорок дней и ночей лежит в этом плену, откуда его выпускают только два раза в день для купания. Цель этого пеленания в бандаж – создать ребенку хорошую, прямую осанку. Мать младенца любовно и заботливо присматривает за ним, сколько бы слуг и служанок она ни имела в распоряжении. Рабыни по очереди качают просторную, красиво изогнутую деревянную люльку, которая, когда время года этого требует, бывает защищена сеткой от комаров. Но сама мать редко укачивает малыша, а когда она в виде исключения это делает, то смотрит на это как на что-то вроде развлечения. Если новорожденное дитя – девочка, на седьмой день после рождения ей прокалывают иглой уши. Обычно в обоих ушах проделывают шесть отверстий, в которые через несколько недель навсегда вставляют тяжелые серьги-кольца. Я говорю «навсегда», потому что та, которая не носит ни одной серьги, либо находится в трауре, либо не имеет проколов в ушах.

Когда ребенку исполняется сорок дней, проводят особый обряд, который был бы почти невозможен в Европе, – а именно бритье головы. Как моя няня-немка в Гамбурге была поражена длинными черными волосами моей дочери-младенца и с каким нетерпением ждала, когда мой муж приобретет щетку! Бритье головы выполняет главный евнух с соблюдением особых формальностей, в число которых обязательно входит окуривание дымом местных растений. Первые срезанные волосы считаются большой драгоценностью. Их нельзя ни сжигать, ни выбрасывать в мусорную кучу; их закапывают в землю, бросают в море или прячут в щель какой-нибудь стены. При таком бритье присутствует двадцать или тридцать человек, так что главный евнух, который выступает в качестве парикмахера лишь в таких случаях, от волнения в немалой степени рискует повредить драгоценную головку. Наш «придворный выбриватель тонзур» и его помощник всегда получали от моего отца щедрое вознаграждение.

В этот же знаменательный день младенца освобождают от упомянутого ранее бандажа. На малыша надевают шелковую рубашку, вышитую золотом шапочку, серьги, ножные и ручные браслеты. Со дня бритья головы ребенка также перестают заботливо ограждать от внешнего мира, а до этого малыша могли видеть только родители, несколько получивших эту привилегию друзей и слуги. Это правило допускать только близких объясняется верой народа в сглаз и всевозможные злые заклинания.

Восточные дети в это время жизни, несомненно, выглядят гораздо красивее европейских из-за того, что в одежде европейских младенцев слишком много белого цвета. Хотя я и прожила в Германии много лет, я не могу изменить это мнение, и, по правде говоря, мои собственные дети в своей младенческой одежде казались мне ужасными. Как же сильно они проигрывали по сравнению с моими нарядными племянницами и племянниками!

На Занзибаре, как я уже указывала, очень широко пользуются благовониями. Постель, полотенца и все наряды сначала пропитывают запахом душистого жасмина, потом, перед самым употреблением – запахами амбры и мускуса и, наконец, опрыскивают розовым маслом. При этом нужно помнить, что двери и окна там постоянно открыты почти весь год и это препятствует любым вредным последствиям, которые в ином случае мог бы иметь этот странный обычай.

Для защиты от якобы дурного глаза ребенку надевают амулеты. У низших сословий это луковица, долька чеснока, кость или, возможно, раковина в маленьком кожаном мешочке, который привязывают к левому плечу.

В высших слоях общества вместо амулетов используют изречения из Корана, которые вырезают на золотых или серебряных медальонах и вешают на цепочке ребенку на шею. Мальчики носят эти медальоны только до определенного возраста, но девочки часто не снимают их и дольше, хотя с гордостью носят, кроме них, еще так называемый «хранитель» – крошечную, размером два дюйма на полтора, книгу в золотом или серебряном переплете, которую тоже прикрепляют к цепочке на шее.

Кроме материнского молока, младенцу вскоре несколько раз в день начинают давать и коровье молоко, прокипяченное с молотым рисом и сахаром и налитое в чашку с длинным носиком: бутылки у нас в мое время были совершенно неизвестны. Младенцы не получали другой еды, кроме этой, пока у них не вырастали зубы, а после этого ели все, что хотели. Их мало носили с места на место, чаще всего клали на ковер, где они могли кататься и кувыркаться, сколько им хотелось.