Принцесса Занзибара. Женщины при дворе султана Сеида Саида

В Оман был отправлен корабль с известием о постигшем нас горе, и мой брат Мухаммад прибыл на Занзибар как представитель всех моих братьев и сестер, живших в Омане, чтобы проследить за распределением наследства. Выполнив свое поручение, он сразу же поспешил вернуться в Маскат. Мухаммад считался самым набожным во всей нашей семье, он с юности старался держаться в стороне от мира и мирских дел. Этот враг богатства и внешнего блеска никогда не пользовался теми удовольствиями, которые мог принести ему сан принца. Тем неприятнее ему показалась роскошь занзибарского двора – в особенности из-за того, что в Омане такого великолепия не было. Он чувствовал себя просто несчастным среди этого великолепия, оттого и поторопился вернуться к предпочтительной для него более скромной жизни.

Вопрос о наследовании престола был решен не так, как полагалось. Маджид, который правил нашим островом, совершенно не беспокоился о том, признаёт ли его султаном Занзибара наш брат Туэни, который стал править в Омане. Позже, благодаря влиянию англичан, было достигнуто что-то вроде компромисса: Маджид обязался ежегодно выплачивать своему старшему брату определенную сумму денег. Но Маджид лишь недолго выполнял это соглашение, оскорблявшее его тем, что выплату можно было посчитать уплатой дани, а его – вассалом. Туэни ничего не мог сделать: у него дома было достаточно того, с чем надо было бороться, и он был слишком беден, чтобы с помощью военного похода отстоять свои права в споре с процветающим властителем Занзибара. Без договора или соглашения Занзибар и Оман разорвали свой союз, и с этого времени та и другая страна жили как независимые государства. С другой стороны, Мухаммад ухитрился удовлетворительным образом разделить личное имущество моего отца на Занзибаре. «Государство» в европейском понимании этого слова на Занзибаре ничего не значит. Поскольку там неизвестно понятие «государственный доход», все собранные налоги были личной собственностью моего отца. Этими доходами и доходами от своих сорока пяти плантаций – он был главным землевладельцем на острове – он наполнял свою казну и оплачивал расходы. По крайней мере, в мои дни там не было ни подоходного налога, ни налога на землю, ни налогов на промышленную деятельность в том виде, в котором они существуют здесь.

Вся частная собственность моего отца была разделена между наследниками, даже военные корабли, часть которых перешла к Туэни, а часть к Маджиду. При наследовании имущества мусульманский закон дает сыновьям преимущество перед дочерьми по той причине, что мужчина должен содержать семью, а женщина не обязана это делать. Поэтому каждая из моих сестер получила вдвое меньше, чем каждый из братьев. Мой брат Ралуб, который когда-то был моим товарищем по играм в Бет-иль-Мтони, и я были объявлены совершеннолетними, хотя нам обоим было не больше двенадцати лет. Это противоречило обычным правилам, но случай был такой, что оправдывал изменения. Мы оба получили свою долю наследства и таким образом стали двенадцатилетними независимыми гражданами. Наши более юные братья и сестры остались под опекой Маджида, а их доли – под его охраной и контролем.

В своем завещании отец назначил своим бездетным женам содержание до конца их жизни, а матери его детей получили лишь сравнительно малые суммы денег. Должно быть, он предполагал, что мы станем заботиться о своих матерях, поскольку мы унаследовали гораздо больше, чем они. И он не ошибся в нас, потому что я могу с полной ответственностью сказать, к чести всех моих братьев и сестер, – тридцать шесть из них пережили моего отца, – что никто из них не обманул это подразумеваемое доверие. Мать – всегда мать, будь она урожденная принцесса или купленная рабыня, и, независимо от денег или положения в обществе, имеет все права на любовь своего ребенка.

Вскоре после распределения наследства наш когда-то перенаселенный дворец стал пустым и безлюдным – во всяком случае, по сравнению с прежними днями. Многие из моих братьев и сестер покинули Бет-иль-Сахель вместе со своими матерями, рабами и рабынями, чтобы создать собственные дома. Поскольку Холе не последовала их примеру, моя мать и я остались с ней в Бет-иль-Тани. В Бет-иль-Мтони произошли такие же перемены.

Было и в самом деле правильно, что некоторые из нас, имея теперь свои средства и свободу жить так, как им нравится, избавили остальных от тесноты, уступив большие дома младшим братьям и сестрам. О маленьких детях, их матерях и слугах стал заботиться Маджид, конечно оплачивая все расходы из их доходов.

Глава 11 Положение женщины на Востоке