Принцесса звёздного престола

И разразился таким буйным и неуёмным хохотом, что на нас обратили внимание, чуть ли не все болельщики. Я с извиняющимся видом улыбнулся в их сторону: мол, смеётся человек, да и ладно. Может, перегрелся на полосе препятствий, с кем не бывает. Затем, дождался пока герцог слегка успокоится, и, наблюдая как от вытирает выступившие на глазах слёзы, наивно продолжил:

— А что, таких случаев полно! Хоть это и запрещено законом…

— Вот именно: запрещено! Но только из-за запрета? Неужели вы думаете, что мои родители захотели бы иметь копию с какого-то безродного отщепенца?!

— В смысле?

— Ну, я то вас понял прекрасно! Вы явно намекаете на моё сходство с бывшим фаворитом Её Высочества? Неким Тантоитаном?

Меня неприятно кольнуло слово "фаворитом", поэтому я не нашёл ничего лучшего как спросить:

— А вы тоже с ним были знакомы?

— Ещё чего?! Никому не пожелаю такой чести! Самый страшный враг и предатель Оилтонской империи! Просто не вы первый человек, заявляющий о нашем сходстве с этим предателем-отщепенцем.

— Это вы зря: Тантоитана очень многие считают национальным героем, не меньше….

— А вот и нет! Его приговорили к Треунтору! Пусть даже посмертно, но героев на такие казни не посылают!

— Я бы попросил не оскорблять моего лучшего друга! — в свой голос я добавил столько угрозы и раздражения, что даже у самонадеянного герцога улыбка спала с лица. — Никогда не судите о человеке, если не знали его лично!

Похоже, моя вспышка гнева подействовал на собеседника правильно. А может ему не хотелось вступать со мной в открытый конфликт. Поэтому он сказал довольно примирительно:

— Согласен! Всегда лучше иметь своё представление о человеке. Жаль только, что со всеми познакомиться не получится просто физически. О, смотрите: ещё один прошёл почти до середины.

— А! Это — Бакен! — воскликнул я сходу. Но тут же поправился: — Это его так друзья называют. А вообще то, он тоже герцог. Мишель Лежси из системы Бакаван.

— Наслышан… Но не подозревал, что он с вами дружит.

— Хорошие люди всегда найдут общий язык и совместные интересы.

Мы на какое-то время отвлеклись, переживая за "Бакена" и следя за его продвижением. Но Лежси не стал рисковать и спрыгнул на середине трассы и, с вполне хорошим запасом сил, рванул на последние участки. После этого мы продолжили разговор, словно и не прекращали его.

Цезарь Малрене повернулся ко мне и улыбнулся:

— Намекаете, что меня в список хороших людей зачислить невозможно?

— Почему же?! Если я вам поверю о прожитых в детстве годах…

— А потом ещё и проверите?

— Возможно, но не обязательно…

— Так я вам и поверил! — герцог грустно вздохнул и постучал себя по карману куртки. Там у него, вероятно, лежал крабер. — Мне отец уже и жаловаться устал: к нам столько визитёров пожаловало в последние дни, что чуть не удвоилось население наших планет. И всех интересует только один вопрос: кто я такой?

— А как реагирует ваша мать?

— Как всегда! Ведь большей гордячки, чем она — не существует во всей Вселенной! — при этих словах Цезарь высокомерно задрал подбородок. — И она просто игнорирует любых посетителей и не считает нужным даже реагировать на их назойливые расспросы. И слугам приказала со всей строгостью: никто не имеет права даже заходить на территорию замка и прилегающего поместья.

На эту его гневную эскападу, я ответил примирительной улыбкой и сочувственным голосом:

— И как же любопытные визитёры узнают о вашем детстве? Они наверняка тоже люди подневольные: их послали, вот они и работают.

— Узнают, если постараются. Я ведь в детстве такое вытворял, что обо мне легенды ходят. А уж свидетелей и соучастников моих игр и развлечений, найти совсем не сложно. Я даже рад буду, если мои друзья и подружки детства и юношества немного на этом заработают.

— Вообще то не каждому наследному герцогу разрешают делать всё, что он захочет. Или за вами не было присмотра?

— Ещё какой! Но после обязательных уроков, упражнений и тренировок мне предоставлялась полная свобода. И даже разрешалось приводить друзей в замок.

— И после ваших забав, — улыбнулся я. — Замок остался цел?

— Вообще то, не совсем… Но ему и так давно необходим капитальный ремонт…

При последнем утверждении "Клон" так неожиданно покраснел, что у меня создалось полное впечатление его осознания большой вины в прошлом. Наверняка он со своими друзьями учудил в родовом замке нечто такое, о чём стыдно вспомнить и на старость лет. Но главное, получилось у него это стеснение так естественно, что я почти поверил: было у него детство! Да ещё такое, что у меня в груди зародилось неожиданное чувство зависти. А с завистью пришли и воспоминания о том, что самому довелось пережить в своих детских годах, полных печали, отчаяния и тоски. В которых присутствовала иногда только одна мечта: выжить любой ценой. Давно заглушенные детские обиды и печали так неожиданно вырвались из дальнего уголка сознания, что я даже опешил. Вот ведь память! Ничего из неё не стёрлось.