Принцессы возвращаются домой

– Да ну тебя, Вася, придумаешь бог знает что! У него семья, трое маленьких деток. Просто… ну такой необычный милиционер. Мы ему – совершенно никто, а вот ведь, не поленился зайти, расспросить обо всём, позвонить, куда надо… Мир тесен, Васенька, я тебе говорила – оказалось, тот Грымзин его однокурсник. Я думаю, будет правильно, если мы пригласим Николая Евгеньевича. Хотя бы из благодарности.

– Если нужно – давай, приглашай, – согласился без энтузиазма Василий Петрович.

Ляля чувствовала себя, как со всех сторон обложенный охотниками зверь. Разве что охотники не желали ей зла, а напротив, думали, как бы лучше отметить её день рождения.

Может быть, ничего из всех этих замыслов не получится? Забегаловку им не сдадут, Громовы не смогут прийти, Лапушкин будет гореть на дежурстве, Родион, обидевшись, перестанет с ней разговаривать…

«Утро вечера мудренее», – подытожила она разговор и отправилась спать в обнимку с пособием по отечественной истории.

136

– Я, кажется, знаю, куда улетели драконы, – сказал Дорион.

– И куда же? – спросил Аркадий Сергеич, облачённый в мантию мага.

– На тот остров, откуда я родом, и где теперь властвует король Вассиан. Остров Бурь, переименованный им в Остров Радости.

– Он что его, завоевал?

– Не совсем. Просто жители устали от междоусобиц и беззакония, и когда он там разогнал пиратов и работорговцев, они сами признали его законным монархом.

– Полагаю, что в виде дракона он им вряд ли так сильно понравится, – заметил скептически Громов.

– К драконам у нас привыкли. Раньше они нагоняли ужас на всю округу, но теперь их осталось немного, и людей они обычно не трогают. А люди стараются не соваться в окрестности потухшего вулкана, где они обитают и выводят потомство. В той части острова нет поселений, зато много непуганой дичи. Драконам – достаточно.

– Ничего себе заповедничек! – удивился Аркадий Сергеич. – Обычно драконы питаются не иначе как молодыми девицами, предпочтительно из королевского дома.

– Не знаю, – пожал плечами Дорион. – Наши обходятся дикими свиньями, горными козами и косулями. Ну, иногда заблудшую корову могут задрать.

– Представляю себе принцессу, которая рвёт когтями добычу, – усмехнулся Аркадий Сергеич.

Дорион побледнел и взмолился:

– Ваша светлость! Сделайте что-нибудь! Никогда бы не стал никому говорить, но сейчас не до правил вежества: я бы жизнь отдал, чтобы расколдовать принцессу Эвлалию!

– Мальчик мой, ты забыл: я – не маг. И к тому же чужой в вашем мире. Я понятия не имею, где находится этот остров и как вернуть человеческий облик королевской семье.

– Но в лаборатории, помните, ещё оставались коричневые шарики!

– Нет, – подал лающий голос Вольдемар. – Эти олухи из охраны Серпента растаскали всё по карманам. Вы думаете, Ваша светлость, они просто так разбежались, побросав свои цацки? Разве вы не заметили, что многие не вернулись на службу, зато во дворце поприбавилось крыс, дворняг, тараканов и летучих мышей?

– Какой ужас! – воскликнул Аркадий Сергеич. – Пусть они и дурные, но всё-таки люди…

– Не жалейте о них, Ваша светлость, – возразил Вольдемар. – Я, как бывший оборотень, уверяю вас: лучше быть хорошей крысой, чем дрянным человеком. Так правильнее.

– Неужели совсем ничего нельзя больше сделать? – спросил Аркадий Сергеич.

– Может быть, какие-то шарики закатились за зеркало там, в фургоне, – вспомнил Вольдемар. – Если только их не подобрали. Тогда, вероятно, в Москве тоже стало на парочку мелких хищников больше.

– Надо будет связаться с Лапушкиным, – сказал Аркадий Сергеич. – Только он сумеет войти в фургон совершенно легально и сделать там тщательный обыск.

– Или выпытать у Аскания рецепт волшебного снадобья, – предложил Дорион.

– Вся надежда на вас, Ваша светлость! – по-собачьи взглянул на мнимого мага бывший оборотень Вольдемар.

137

«Нервное истощение», – гласил старомодный, но верный диагноз, поставленный Лапушкину.

Утром он не смог подняться с постели: одолело головокружение, сердце билось, на глаза то и дело наворачивались беспричинные слёзы.

Зато теперь у него в кармане был законный больничный листок, о чём он не без удовольствия сообщил по телефону начальству. «Нашёл же время болеть!» – рявнула в ухо трубка. Но какие тут могли быть возражения? Леночке он не стал звонить – к чему её беспокоить, раз помочь она всё равно не могла. Не помчится же она в Москву электричкой, метро и троллейбусом – с тремя малышами!

После укола, сделанного врачихой, ему стало полегче. Сердцебиение улеглось, в голове перестало ходить ходуном, а после порции валерьянки даже нервы немного угомонились. Осталась лишь общая слабость и медлительность соображения.

Он встал, принял душ, облачился в футболку и шорты, заварил чайку (кофе ему докторица строго-настрого запретила), съел бутерброд и йогурт «Пупсик».

Вышел на лоджию. Черепаха сидела смирно. Он поменял ей водичку, положил капустный листок и маленькую морковку. Та, словно нехотя, принялась жевать растительный завтрак.

«Вот так-то, великий маг!» – назидательно молвил Лапушкин и прикрыл край коробки влажной тряпочкой, чтобы солнце не напекло.