Принцев на всех не хватит

Сегодня вечером, дружно, не сговариваясь, решили впервые после приезда Виталия выбраться из дома в люди. Немного погуляли по улицам, взявшись за руки, как дети, потом отправились перекусить в маленький, но очень уютный ресторанчик совсем недалеко от дома. Заказали легкий ужин, выпили по бокалу хорошего вина. Дневную усталость как рукой сняло, в душе царили покой и гармония. Это несмотря на то, что день в целом удачным не был. Мало того что на Алину свалилась нежданная проверка залогового имущества, дневной поход Виталия по делам оказался практически безрезультатным. Ни одному из них не пришло в голову, что все ЗАГСы города в понедельник отдыхают от трудов праведных. Так что вопрос о регистрации завис как минимум до завтрашнего дня. Вроде бы ничего сверхъестественного или трагического. Просто одна мелкая пакость наслаивается на другую. А в результате получается многослойный пирог, от вкуса которого становится противно и пакостно. Те самые мелочи, которые отравляют жизнь и пытаются испортить все светлое и хорошее.

Не успели расплатиться, как у Виталия зазвонил телефон. Привычным жестом он взял его со стола и вдруг, увидев номер абонента, недовольно поморщился. Алину так и подмывало крикнуть любимому: «Не отвечай!» – но она сдержала этот странный, почти истерический порыв. У нее нет никаких оснований сходить с ума от простых и естественных вещей. Если она будет так нервничать из-за каждого телефонного звонка, их союз обречен. Надо отдавать себе отчет в том, что до их встречи у каждого была своя жизнь, друзья, знакомые, симпатии. И как бы ей ни хотелось, о чем бы ни мечталось, они не на необитаемом острове, Виталий не может принадлежать только ей одной безраздельно. Мысль очень правильная и трезвая, смущало одно небольшое обстоятельство: Виталий уж очень сильно нервничал, это было заметно. Неужели неприятные сюрпризы сегодняшнего дня еще не закончились? Сколько их осталось, хорошо бы знать, чтобы быть готовой ко всему. Звонок точно не из приятных. Лишь бы ничего серьезного. Алина не знала, что скажет ей Виталий после того, как закончит этот разговор. Но сердце однозначно тревожно просемафорило: «Осторожно, красный, опасность».

Ей еще не доводилось видеть такого странного выражения лица у Виталия. Он кидал отрывистые, короткие слова, которые не сулили ничего хорошего. Тихомирова поняла одно: сейчас, в этот момент, кто-то посторонний вмешивается в их судьбу и старается искалечить все мечты о счастливом будущем. На душе стало тоскливо и черно, захотелось уткнуться в любимое плечо и разреветься, как в детстве.

Виталий закончил разговор, но выражение лица у него не изменилось. Лицо осталось напряженным, жестким и крайне озабоченным. Несколько минут он тяжело молчал, а Алине от его молчания становилось все хуже. Время превратилось в страшную, тягучую резину. О прелестной и романтической атмосфере вечера можно было забыть. Тихомирова с ужасом ждала, что будет дальше.

– Алина, – тяжело, с придыханием, незнакомым голосом выдавил Виталий, – мне нужно срочно уезжать.

– Нет, нет, только не это. Ты не имеешь права… – Беспомощные, ничего не значащие слова вырвались сами собой и звучали почти по-детски. – У тебя же отпуск. Мы хотели пожениться.

Для тебя ничего не значат наши планы? – Тихомирова лепетала, как глупая дурочка, стараясь защитить себя и их любовь. Но слова вырывались почти рефлекторно, и она понимала, что говорит что-то не то. Наконец, запутавшись, она замолчала.

– Алиночка, девочка моя ненаглядная, я не отказываюсь от своих слов и обещаний. Я люблю тебя больше жизни, ты знаешь. Но понимаешь, произошла непредвиденная и очень нехорошая история. Мой самый лучший друг попал в беду. Я буду последней скотиной, если не приду ему на помощь в такой момент. – Виталий выговаривал слова с трудом. Видно было, что человек ошарашен крайне неприятным известием, которое его травмировало.

– Послушай, Виталий, дорогой, ты можешь объяснить, что случилось? – Алине стало стыдно. Она думает только о себе.

– Это не твои проблемы. Я мужчина и сам решу все вопросы.

– А я не согласна. Это неправильно и нечестно. Ты хотя бы можешь очертить круг проблем и внятно изложить, что происходит? Я, может быть, и не способна помочь, но давно известно, что одна голова хорошо, а две – лучше. Мы с тобой самые близкие люди на свете. Почему я не имею права знать, что случилось?

– Тебе это знать ни к чему, – ответил он жестко, почти грубо, незнакомо, как отрубил. Ответ прозвучал почти оскорбительно.