– Беда в том, что кроме чувства юмора у них ничего больше нет, а над их жизнью другие и так от души посмеялись. Жизнь не для того дана, чтобы над ней смеяться. Её прожить надо, а не высмеивать. Это женщина может простить, если над ней посмеяться, а жизнь не простит: таких навешает, что мало не покажется. Чувство юмора – ключевой признак душевного здоровья. Пациенты психиатрических клиник отличаются тем, что вообще не смеются, либо хихикают всё время. У нас общество сейчас таково: одни всегда кислые и мрачные, что бы ни случилось, другие постоянно ржут. Одни косят под пессимистов, типа они умней выглядят, другие налегают на оптимизм. И те, и другие ведут себя неадекватно, идёт некий сбой. Но этот сбой выдаётся за норму, хотя в норме люди не грустные и не весёлые – они просто живые, они не могут всё время грустить или веселиться, словно перед кем-то отчитываются. Я вообще не понимаю эту сортировку людей, дробление на какие-то группки: пессимисты, мажоры, лобстеры, креаклы, лузеры, хипстеры, киберы, геймеры, руферы, тролли, риветхеды. Кто это? Театр ряженых, роботы без собственной программы жизни. Кто-то им придумал нормы поведения – они тупо отрабатывают. Потому что так проще. Сейчас это модно: каждого стремятся запихнуть в какую-то группку и заставить вести себя, как в данной секте предписано. Большинство живых людей, к счастью, не соответствует этим предписаниям, но их всё равно упрямо приписывают туда или сюда, пытаются выяснить: оптимист он или коллаборационист.
– Но оптимизм всё-таки существует.
– Оптимизм – это очень просто: он проявляется сам собой без усилий. Это энергия, а у большинства современных людей с этим проблемы, они похожи на автомобиль без топлива. Оптимизм нисколько не полезен, если у человека низкая энергетика, он просто доведёт себя до нервного истощения. Сейчас такой юмор в нашей культуре, что сразу понятно: энергии нет, она на нуле или даже в минусе. Людям приходится накручивать себя и получается только механическое гы-гы-гы, как у двигателя, который не заводится. Настоящего оптимиста невозможно свалить в вершины хорошего настроения, он сам тебя туда непроизвольно увлечёт, а имитаторов этого состояния проще простого вывести из равновесия любым словом, взглядом, жестом, который не вписывается в их придуманную картину мира. Достаточно сказать: «Неужели у тебя всё настолько хреново, что улыбка с лица не сходит?» и оптимист липовый сразу покажет свой истинный уровень агрессии и упадка. Реальных оптимистов любят, потому что они высокой энергетикой способны вытянуть на более высокий уровень и других, а эти жалкие имитаторы, как пустоты, которые непроизвольно вытягивают энергию у других, потому что природа не терпит пустоты – процесс чисто физический. Они липнут к людям, гоняются за ними: «Я ведь вам только добра желаю, я такой хороший и правильный – улыбаюсь вот всегда», а людям от контакта с ними плохо. Тут ходила одна на пилатес, всех то и дело доставала с виноватым потухшим видом: «Надо радоваться жизни! Правда ведь? Надо верить в лучшее, хи-хи-хи! Так ведь? Ну, почему вы не смеётесь? А почему вам не весело? Я тут хожу вся такая на позитиве, а ни одна сволочь не замечает! Я же женщина какая-никакая, я имею право на эмоции». То ли утверждает это, то ли разрешение спрашивает. Потом вены себе вскрыла в туалете.
– Ах!