Принцип четности

Нет, подумал он, тихий уютный вечерок сегодня вполне определенно не получится. Только-только собрался капитально расслабиться… Растопить, допустим, камин, зажечь под образами свечи… Потом согреть кувшин грога, укрыться пледом в кресле-качалке и, попыхивая в полудреме трубкой из слоновой кости умиротворенно слушать раскаты грома и завывания ветра за стенами замка. И предаться размышлениям о странностях человеческого бытия. М-м-да. Есть на этот счет, барон, большие сомнения…

Тину в таком состоянии он увидел впервые.

Лицо ее было серьезное и очень взволнованное. В глазах ее сквозил страх, и она нисколько не пыталась его скрыть. Держа в руке зажженную сигарету, Тина все время куталась в вязаную кофту. Вслед за ней Сергей прошел на кухню. Тусклый светильник на стене над столом освещал пепельницу полную окурков, початую бутылку коньяка и рюмку.

— Ты это чего? — озадаченно спросил он, поглядывая по сторонам. — Денис уже спит?

Тина села на табурет и вжалась в угол. Он примостился рядом и взял ее за руку.

— Выкладывай, — потребовал он, заглядывая ей в потухшие глаза.

— Помнишь наш разговор о Женьке? — тихо спросила Тина, глядя в пол. Несколько дней назад?

— Конечно, помню.

— Я тебе тогда сказала неправду, — проговорила она. — Вернее, не всю правду…

Сергей молчал. Тина сделала несколько затяжек. Пальцы ее слегка подрагивали.

— А теперь? — спросил он после паузы.

— Теперь я хочу, чтобы ты знал все, — сказала она. — Я все эти дни думала, думала… Решала, имею я право говорить или нет… Потом я решила… — Она запнулась и стала кусать губы. — Не хочу, чтобы что-нибудь случилось с Кириллом. Не хочу, чтобы что-нибудь случилось с тобой. И вообще, я не хочу, чтобы с кем-нибудь что-нибудь случилось!

— Это очень опасно, Тина? — спросил Сергей. — Ну, посмотри на меня…

Она, наконец, подняла на него свой печальный взгляд.

— Не знаю, — одними губами сказала она. — Но я боюсь, очень боюсь!.. Я не знаю, что за этим стоит и чем это может обернуться!.. Мне очень страшно, Сережа! — дрожащим голосом воскликнула она. — Не уходи сегодня никуда, ладно? Живи пока у меня! Я боюсь одна оставаться дома…

— Тина, Тина, — успокаивающе заговорил Сергей, поглаживая ее по волосам. Во всем разберемся… Я только ничего не могу понять. Ты объясни…

— Я тогда сказала, — торопливо заговорила она, — что Женьку бесполезно искать в резервации… Это правда так, потому что я точно знаю, что ее здесь нет. Ее давно уже здесь нет, Сережа. Она ушла отсюда тогда навсегда, понимаешь? Я давно об этом знала.

— О чем знала? Что она собирается покинуть резервацию?

— Нет, подожди… — замотала головой Тина. — Послушай меня… Не перебивай. Это не так. — Она затихла, глубоко вздохнула, прикрыв глаза, и затем продолжила: — Я не знала, что Женька собирается покинуть резервацию. Она мне никогда об этом не говорила… Правда однажды — это где-то за несколько месяцев, кажется, до ее исчезновения было — она спросила меня, как, мол, я отнесусь к тому, что когда-нибудь она исчезнет из резервации? Я, помнится, тогда ответила, что буду только рада за нее… Я-то ведь не восприняла это всерьез! Это сейчас, когда я вспоминаю наши разговоры, мне кажется, что она мучилась этим… Понимаешь, ей, видимо, надо было с кем-то поделиться, но она очень боялась. И потом она никогда больше об этом со мной не говорила… Ведь когда она пропала, для меня это тоже оказалось полной неожиданностью, и я, так же как и все ничего не понимала! До того момента… — Тина облокотилась об стол, и пепел рассыпался по белой пластиковой поверхности. — …пока не получила от Женьки письмо. Примерно через полгода после ее пропажи. Представляешь мое состояние? Я три ночи не спала…

Она замолчала ненадолго, докурила сигарету и затушила окурок в пепельнице.

— Хочешь коньяка? — спросила она.

Сергей отрицательно помотал головой.

— Обратного адреса не было, — продолжила хмуро Тина. — Женька писала, что никто не должен знать про это письмо, чтобы я сразу же его уничтожила… Что жива-здорова, что они продали квартиру и уехали к родственникам, писала, как пытаются обустроиться на новом месте, ну и все такое… О самом главном почти ничего. Только в самом конце… — Она тяжело вздохнула.

— Ты можешь показать мне это письмо? — вставил он. — Или ты его тоже выбросила?

— Почему — тоже? — пожала плечами она. — Я его сохранила. Конечно, я тебе его покажу, если уж решила все тебе рассказать.

Она встала, подошла к настенному шкафчику и извлекла оттуда несколько сложенных вдвое листков бумаги.

— Вот, — сказала Тина и положила письмо на стол. — Читай. Только все не надо, там ничего интересного — я тебе уже сказала, что там… Вот отсюда читай, — Она показала пальцем, затем отошла к окну и стала смотреть в темноту двора, скрестив на груди руки.

Сергей склонился над письмом.