Принцип домино. Падение

– Норфолк, ответьте! – радист уже сорвал голос, звучавший на манер каркающего ворона. – Норфолк… – от шипения в динамике энтузиазма у команды не прибавлялось. Техники опустили руки, но внезапное завывание и молчание, последовавшее за ним, заставили радистов затаить дыхание.

– Тракстон, ваш сигнал принят, сообщите о местонахождении, – радист подпрыгнул, не веря удаче.

– Уходим в нейтральные воды к востоку от побережья, отходим на безопасное расстояние… – сигнал боевой тревоги, заглушил охрипший голос радиста.

Росс бросился к штурвалу, на ходу сбросив с себя мокрый брезент.

– Немецкая подлодка! Если не увеличим скорость до тридцати узлов, будем в зоне попадания торпеды! – от новостей бросило в пот. Столько времени избегать столкновений и попасться в шаге от достигнутой цели! Торпеды остались на дне Атлантики перед заходом в Нордэм.

– Полный вперед, – выдохнул капитан, произнося единственную верную в данном случае команду с пониманием, что им не уйти от атаки.

– Двадцать девять узлов, – старпом передавал сведения из машинного отделения.

– Полный вперед! – повторил капитан. – Зентки на изготовную! – стрелять из зенитного оружия по подлодкам, все равно что тыкать пальцем в небо, но иного выбора нет, кроме, как нестись на всех парах к приграничным водам.

– Тракстон, ответьте, это Норфолк… – раздавалось в рации на фоне звуков тревоги, заглушавших все вокруг.

– Мы на расстоянии выстрела торпеды, капитан, – тихо сказал штурман.

– Сбросить шлюпки на воду, личному составу покинуть судно, – закричал Росс под ошарашенные взгляды офицеров, – выполнять!

– Зенитки готовы, мы можем дать бой, – неуверенно напомнил старпом.

– Шлюпки на воду! – повторил приказ Росс. Команда на данный момент единственное, что стоило спасти на корабле. Груз хранился в Нордэме под надзором Соломона Ларссона. Никто не знал об этом, кроме личного состава эсминца Тракстон. Каждый из них рисковал унести эту тайну с собой на тот свет. Жизнь членов экипажа сейчас стоила очень дорого. Неимоверно дорого.

– Мы не уйдет. Нам некуда бежать, – помотал головой старпом, и судно тряхнуло от попадания торпеды.

– Всем покинуть корабль. Это приказ! – не унимался Росс. – Выжить любой ценой – задача каждого из вас! – крикнул он команде. – Выполнять! Каждого, кто сдохнет здесь – отправлю под трибунал! – офицеры замешкались, решив, что капитан тронулся умом. – Приказ капитана! Всем покинуть корабль! – Росс схватил штурмана за мундир и вытолкнул с мостика накренившегося судна. Вторая торпеда не заставила себя ждать. Пустые трюмы Тракстона быстро заполнялись водой через пробоины.

– Выполнять! – все еще командовал капитан Росс, уходивший вместе с эскадренным эсминцем Тракстон в холодные воды Северной Атлантики. – Храни Господь ваши души…

Меньшее из зол

Поздним вечером первому наследнику семейства Ларссонов выпал вынужденный визит в фамильный особняк недалеко от Нордэма. Адам обещался прибыть к ужину. Езда по обледенелой дороге, чередовавшую лес и заснеженную пустошь за пределами городской черты, не вызывала большого желания сдержать слово. Причина оставалась одна – Николас. Единственный из следующего поколения продолжателей рода ждал намеченного приезда. Адам не был бы Ларссоном, если бы его слово ничего не стоило. Имя и честь обязывали: с выполнением обещаний простые слова обретали вес. Да и врать больному ребенку, растущему без матери, казалось последним делом, даже для такой циничной скотины, как Адам.

Когда за окном опустилась зимняя ночь, Никки заснул. Рука Адама выскользнула из теплой маленькой ладошки. Он тихо вышел из детской, прикрыв дверь, и направился на кухню. Свет в доме уже погасили. Адам отлично ориентировался в комнатах отчего дома. Постояв недолго у окна, он вышел через заднюю дверь и закурил на припорошенной снегом брусчатке. Снова говорил себе, что это последняя, и поминал причину, по которой бросил когда-то, а затем начал снова. Погрузившись в воспоминания о не самых приятных моментах жизни, Адам корил себя, что, отмерив земной путь Христа, все еще оставался одинок.

Восемь лет назад все обстояло иначе. У него была семья: любящая жена, ждавшая его дома. Последней он отдавал куда больше времени, чем следовало, за что в последствие себя стыдил. Ничего с тех лет не изменилось: Ларссон остался все тем же трудоголиком, ставившим дела на первое место. Жизнь ничему его не научила, хотя урок вышел жестоким. В вечер накануне обретенного Адамом вдовства в их семью, словно сквозняком, занесло ссору. Ларссон сам виноват, что расстроил Шарлотту, не желавшую провести день рождения в разладе с мужем. Они собирались в особняк на семейный ужин с его родителями, но глава семейства покинул намечавшийся праздник из-за важных переговоров и потребовал присутствия на них старшего сына. Адам резко одергивал Лотти и всячески намекал, что разговор окончен, дальнейшие споры бесполезны.