Принцип каратэ (сборник)

— Приходите в четверг к семи в ДФК, зал номер четыре, — буркнул наконец он и, отстранив толстяка, догнал товарищей. В их взглядах он прочитал нескрываемое осуждение. Но и без этого Колпаков испытывал сильное недовольство собой: поступать вопреки убеждениям было не только неэтично, но и просто противно.

Впрочем, недовольство исчезло, когда он позвонил Лене и услышал в ее голосе непривычные нотки признательности и одобрения.

— Всех троих записал? Молодец, Геночка! Ты меня очень выручил, встретимся — расскажу подробно. Не сходить ли нам сегодня в ресторан? Давно не танцевала.

Выйдя из будки телефона-автомата, Колпаков обшарил карманы и непонятно зачем пересчитал имеющуюся наличность. Два рубля шестьдесят копеек. В состоянии, близком к паническому, он бросился к Гончарову, но того не оказалось дома. До встречи оставалось полтора часа. С трудом взяв себя в руки. Колпаков принялся решать непривычную задачу: где взять деньги?

Дома лишнего рубля отродясь не водилось, занимать у соседней было неприятно, к тому же он не хотел, чтобы об этом узнала мать. Окладов живет один в общежитии, с трудом дотягивает до получки. Зимин экономный, у него можно разжиться десяткой, но эта сумма не решит проблемы. А сколько вообще нужно денег на ресторан? Жизнь поворачивалась незнакомой, а оттого пугающей стороной. Дронов? Ерунда… Разве что Габаев…

У Гришки деньжата имелись, но обращаться к нему не хотелось. Чашу раздумий перевесила внезапно пришедшая мысль: одно время Габаев играл в оркестре в «Центральном», он большой дока по части ресторанных правил, и вместе с деньгами у него можно получить ряд полезных советов.

Гришка удивился визиту, вначале он держался холодно, не без иронии именуя гостя «начальством». Колпакову очень хотелось уйти, но отступать было некуда, и он без обиняков выложил свою просьбу.

После этого Гришка неожиданно изменился, стал любезным и предупредительным, охотно дал деньги, подробно проинструктировал по вопросам, которые могут возникнуть в ходе вечера, и порекомендовал идти в «Центральный», где, обратившись к метрдотелю от его, Гришки, имени. Колпаков получит обслуживание по высшему разряду.

Спешно поблагодарив и попрощавшись. Колпаков забежал домой переодеться, десять минут промучился с выбором галстука, написал матери записку, что вернется поздно, и минута в минуту успел к месту свидания.

Лена опоздала на четверть часа, увидев ее наряд, Колпаков ощутил себя старомодным, простоватым и неуклюжим.

Предложение пойти в «Центральный» она отвергла с ходу, сказав, что там собираются шпана и пьяницы, а кормят позавчерашними котлетами. Взяв инициативу в свои руки, проворно остановила такси, привезла Геннадия к новому высотному зданию, в первых этажах которого размещался самый шикарный в городе ресторан.

— В кабинку или на свет? — спросила она у старательно и успешно скрывающего растерянность Колпакова и, поскольку он неопределенно пожал плечами, решила сама:

— На свет! У меня шантанное настроение. На втором этаже сегодня будет в самый раз. А зал выберем Голубой. Тебе нравится в Голубом?

Колпаков кивнул, и через несколько минут они сидели за чистым, покрытым голубой крахмальной скатертью столиком у голубой велюровой стены.

Геннадий был в ресторане второй раз в жизни — выпускной вечер их группа отмечала по Гришкиной протекции в «Центральном», и тогда он ничего хорошего в этом времяпрепровождении не нашел. Но заказ сделал умело, как завсегдатай: холодные закуски, фирменная вырезка, овощи, коньяк, шампанское, нарзан, десерт. Спасибо Габаеву — ни официант, ни Лена не распознали в нем новичка.

— Видишь человека в белом костюме? — таинственно зашептала Лена. — Это Тофик-миллионер. Говорят, у него действительно есть миллион!

Колпаков без интереса оглядел смуглого, претенциозно одетого толстяка.

— Разве это человек? Это медуза. За нашу встречу!

Настроение улучшилось. Этому способствовала праздничная обстановка Голубого зала, не идущая ни в какое сравнение с прокуренным и пропахшим кухней запущенным зальчиком «Центрального», учтивый официант, вылитая впервые за семь лет рюмка коньяка, загадочная, адресованная только ему улыбка Лены.

Она знала много тостов, правильно пользовалась столовым прибором, и, глядя на нее, Колпаков переложил вилку в левую руку, хотя так ему было неудобно.

После третьей рюмки у него закружилась голова, и он, перестав стесняться, взахлеб рассматривал свою спутницу. Широко расставленные, чуть раскосые зеленые глаза, надменно приподнятые брови, короткий прямой нос, большой, красиво очерченный рот. Волосы она подобрала вверх, так что были видны длинная шея и матовые покатые плечи.

Их взгляды встретились. Три секунды, пять, десять, пятнадцать… В такие мгновения каждый видит в глазах другого то, что хочет увидеть. Колпаков видел клочья густого тумана над гладкой темной рекой, низкий, заросший кустарником берег, желтое пятно палатки у крохотной бухточки.

— Мы будто в гляделки играем, Гладиатор! Давай лучше выпьем за добрые воспоминания…

В ее голосе слышались мечтательные нотки.

Колпаков разлил коньяк.