Принцип каратэ

Вершикова откровенно разглядывала своего спутника. Крепкий, правильные черты лица, круглые зеленые глаза, как у большого внимательного кота. Даже в вылинявшей клетчатой рубашке и в старых джинсах он выглядел неплохо. А если приодеть по высшему классу... Интересно, почему он не привезет себе шмоток? Неужто все сбывает барыгам? Вряд ли, непохоже. Может, Золото не брешет на этот раз и действительно привел стоящего жениха? Солдатик-то как возможный муж совершенно неинтересен, тут Валерка прав. Да она его почти забыла: много всякого было за эти годы, а тот далеко, в казенной шинелишке. Переписка шла больше по инерции, да и про запас надо кого-то иметь.

— Хотите пожевать резинку?

Федор протянул Марине яркую пачечку. Она кивнула и энергично заработала челюстями.

— Приходит муж домой, а у жены любовник. Она ему: «Прыгай в окно!» — «Так ведь восьмой этаж...» — «Если любишь меня, прыгай!» Ну, он прыгает...

— Знаю, — со смехом перебила Вершикова. — Она высовывается и кричит: «А теперь отползай подальше!»

— О, слышу, здесь веселье!

В проеме люка показалась голова Золотова.

— Держите, — он протянул бутылку шампанского, на горлышко которой были надеты три картонных стаканчика, и довольно ловко выбрался на площадку. Втроем они еле разместились.

Золотов приложил ладонь козырьком ко лбу, над бровями, пристально осмотрелся и тонким голосом закричал:

— Вижу вражеские струги! Тревога! По местам стоять! Огонь! — Хлопнула откупоренная бутылка. — За успешный исход битвы!

Скомканный стаканчик он швырнул под ноги.

— А теперь — все вниз!

Ресторанный зал был полупуст, но Золотов направился к столику, за которым сидел смуглый худощавый человек в белом джинсовом костюме.

— Познакомьтесь, мой товарищ, гость нашей страны, Хамид. Он случайно оказался здесь, и я пригласил его присоединиться.

«Ну и лиса, — подумала Вершикова. — Не иначе что-то задумал». В случайные встречи она уже давно перестала верить.

— Выпьем за дружбу и сотрудничество между народами!

Золотов умело разлил водку, потом, чтобы не сбавить темп, произнес еще два тоста, рассказал несколько анекдотов. Атмосфера стала свободной, завязалась общая беседа. Хамид говорил почти без акцента, держался раскованно, громко смеялся, одним словом, вошел в компанию.

Раскрутив веселье, Золотов отошел в тень и, хотя не забывал наполнять рюмки и продолжал участвовать в разговоре, погрузился в размышления.

Если для всех остальных участников застолье было просто развлечением, то для него — ответственным и важным мероприятием, от которого зависела реализация дальнейших планов. Во-первых, Федор познакомился с Хамидом. Теперь они знают друг друга в лицо, что значительно упрощает будущие контакты. А во-вторых, Федька, кажется, заглотнул наживку — вон как он рассматривает девочку, так бы и съел глазами. Это хорошо, очень хорошо.

— А где, наш друг Сурен? — обратился к нему Хамид. — Что-то я его давно не видел.

При упоминании имени Шаха Вершикову передернуло.

— Он... э-э-э... уехал, — выдавил из себя Золотов. — Уехал отдыхать на море.

— На Белое, — ядовито рассмеялась Вершикова. — Но скоро вернется. Через каких-нибудь восемь лет!

Золотов напрягся, но Хамид продолжал улыбаться и понимающе кивал головой, отнеся несуразность ответа на счет своего незнания нюансов языка.

Вот идиотка! Золотов, не меняя равнодушного выражения лица, сильно наступил Марине на ногу. Так и сгорают на мелочах. Одно лишнее слово может спугнуть партнера, и с огромным трудом налаживаемый канал закроется, не успев открыться.

— Что с тобой, Машенька? — участливо спросил он. — Нехорошо стало? Пойдем на улицу...

Он помог Вершиковой выйти из-за стола, бережно придерживая за локоть, провел к двери.

— Сдурела, стерва? Не знаешь, когда тебе можно пасть открывать? — Золотов говорил тихим голосом, выпучив бешеные глаза. — Ты со своими куриными мозгами можешь мне все карты спутать в большой игре! Знаешь, что за это бывает?

— Хватит пугать! Я уже устала бояться, надоело участвовать в твоих аферах, думать над каждым словом! Когда ты оставишь меня в покое? Я уже ничего не хочу, только отвяжись!

— Ничего не хочешь? Врешь, милая! А австрийские сапоги на зиму? А канадскую дубленку? А югославское белье? А французскую косметику? Обойдешься? Нет, дорогая, ты уже порченая, к дорогим шмоткам приученная, к дармовым деньгам! Посади тебя на зарплату и одень в ширпотреб, и все — сразу же увянешь! Да и вид товарный потеряешь, а это ведь единственное, что у тебя есть!

Золотов немного успокоился и теперь наслаждался, хлеща Вершикову словами, на которые она не могла ничего возразить.

— Никакой путной специальности ты не выучилась, даже лаком ногти мазать и то я тебя пристроил. За душой ничего нет. Делать бизнес тоже не способна. Что же остается? Сниматься в кабаках — по четвертаку за ночь? Ну, годик покрутишься, примелькаешься, истаскаешься, цена и упадет! А потом?

Вершикова молчала.

— Или я не прав? Тогда возрази, выложи свои козыри!

— Да чего ты взъелся? Что я такого сделала?