Принцип кентавра (СИ)

14 августа 1984 года Хью прибыл в Мюнхен, к стыду своему, он заметил, что чувствует себя чужаком в этом огромном старинном городе. Хью Бабер никогда не покидал Бельгии, и первая поездка за границу была для него подлинным культурным событием. Его интересовало всё — от устройства крупного аэропорта «Мюнхен Рим» до фасонов платьев немецких красоток, от Фрауэнкирхе до цен в ближайших закусочных. Ещё в самолёте Хью внимательно прочёл сведения о сотрудниках «Юнге Вельт», чтобы не выглядеть бледно перед случайными читателями немецкой передовой прессы. Благо, на память Хью пока не жаловался. Остановившись в небольшом отеле «Паллада», Хью вернулся к обдумыванию планов поисков. Разумеется, начинать следовало с Мюнхенской художественной галереи. Вполне вероятно, что никаких личных данных о живописцах и их моделях ему не сообщат, о натурщицах им вряд ли известно вообще, а о художниках устроители выставки могут скрывать сведения из соображений конфиденциальности. Надо подумать перед посещением галереи, для чего журналисту искать встреч именно с Казариным? Возможно, желание получить интервью. Хью поразмышлял и решил оставить эту версию. Но если ему не улыбнётся удача, и он не получит адреса Бориса Казарина, то что делать дальше? Не шататься же по улицам и не приставать к прохожим в огромном городе…

У себя в Антверпене или Брюсселе он всегда мог получить адресную справку, а как обстоят дела с этим в Германии? Хью не знал. Он попросил администратора отеля принести ему телефонный справочник. Пролистав его на букву «Б» и «К», Хью не удивился тому, что Борисов Казариных в справочнике нет. Для интереса он пролистал справочник с целью поиска Юджины Майер. Такие были, целых десять человек, и Хью выписал их телефоны и адреса, на всякий случай.

«Проблемы надо решать по мере их поступления», — вспомнил детектив Барбер наставления шефа Свенсона и отправился в душ. По возвращении съел плотный завтрак, оделся в новый костюм в едва заметную полоску, ведь не в бар идёт, а в галерею, и отправился в путь. Преодолев духоту мюнхенских автобусов, сделав две пересадки и чуть не заблудившись, Хью решил взять к вечеру в аренду автомобиль и подробно изучить карту города. Слегка расстроенный от мысли, что он потерял много времени попусту, сыщик попал в галерею только к трём часам дня. Побродив по ней, он не получил эстетического наслаждения. Как говорится, красота в глазах смотрящего. А Хью разбирался в живописи так же слабо, как в китайской народной медицине. И никакой особенной красоты или очарования в картинах Хью не заметил.

Разумеется, его внимание привлёк «Ангел». Кстати говоря, большинство посетителей останавливалось именно возле этого портрета. Барберу было непонятно, оценивают ли зрители мастерство художника или красоту модели. Хью понаблюдал за лицами вокруг. Откровенных зевак не было. Все ходили с одухотворенным видом, с полными глубокого значения минами. Хью попытался завязать разговор с парой посетителей, но они явно были не расположены к беседе, и ретировались сразу же. Хью со вздохом обратился к молодой смотрительнице галереи, судя по беджику — члену волонтерского движения.

— Добрый день, меня заинтересовала эта картина. Вы не знаете художника? — Хью был воплощением любезности.

Девушка покраснела и покачала головой, и подойдя к картине ближе прочла на табличке «Борис КазарИн» с ударением на последний слог.

— Нет, я не знаю его. Я тут недавно.

— А с кем я могу поговорить о творчестве этого художника?

— Ой, — смутилась собеседница, — наверное, с фрау Гольберг — директрисой выставочного центра. Её кабинет на втором этаже налево по коридору. Там увидите табличку.

Хью откланялся и двинулся на по лестнице. По пути он задержался, заметив ещё несколько портретов кисти Бориса Казарина, не таких больших полотен, но всё же, интересных. На одном была изображена пожилая женщина в нелепой шляпе с подсолнухами, картина называлась «Неизвестная», а на третьем был портрет маленькой девочки, обнимавшей щенков лабрадора. Лица малышки было не видно, только курносый носик, на голове был детский чепчик с кружевом, и вся картина была «очень кружевная» — платьице, завитки шерсти собак. Подпись под полотном «Друзья».

Детектив Барбер без труда нашел кабинет фрау Гольберг и постучал. У фрау Гольберг не было секретаря. Судя по всему, дела хозяйка галереи вела лично, поэтому поверхность её стола спряталась под стопками бумаг. Папки, конверты и разрозненные листки, кипы журналов и буклетов лежали на полках, на подоконнике и даже на полу в углу комнаты.

— Добрый день, фрау Гольберг, — детектив предъявил удостоверение журналиста «Юнге Вельт», — меня зовут Петер Петерс, запомнить легко.