Принцип кентавра (СИ)

Кроме того, опытный детектив Хью Барбер, каковым он себя считал, не мог отметать версию причастности к недавнему поджогу Юджины. Ведь в этой истории ещё предстояло разобраться. Любовь и долг вступали в неизбежное противоречие.

В новом списке дел Хью Барбера первой стала встреча с Люси-Мэй. Она работала психологом кризисного центра, её специализацией были трудные подростки. Несмотря на молодость, Люси-Мэй уже пользовалась авторитетом среди коллег и судебных органов, так как её заключения были полными, обоснованными и не содержали противоречий и бессмысленных рассуждений. Хью Барбер дважды к ней обращался за советом, и всякий раз Люси-Мэй была безупречно точна в своих оценках.

Хью приехал в кризисный центр, где его встретила Люси-Мэй — смуглая брюнетка, коротко остриженная, с минимумом косметики. Она и сама походила на подростка. Её движения были резкими и угловатыми, воробьиными. Хаос на рабочем столе компенсировался аккуратностью в рассуждениях.

— Хью, привет, плохо выглядишь, — заметила Люси-Мэй.

— Стараюсь, — отшутился Барбер.

— С чем пожаловал ко мне? Твой телефонный звонок меня заинтриговал. — Люси-Мэй отбросила чёлку со лба.

— Я хочу, чтобы ты прочла кое-какие заметки, детский дневник, эссе и письмо уже взрослого человека. И составила психологический портрет этого человека, — увидев удивлённо поднятые брови Люси-Мэй, Хью Барбер поспешил добавить, — разумеется, я понимаю, что времени в обрез, да и документов маловато, но дело не терпит отлагательств.

Увидев, что Люси-Мэй качает головой в раздумье, Хью добавил:

— Это исключительно для меня. Мне нужно разобраться, кто эта девушка. Я боюсь, что она психически больная. А я имел неосторожность ею увлечься…

Люси — Мэй засмеялась:

— Врёшь ты всё, Хью. Если бы ты был способен увлечься женщиной, тебя бы не остановила её психопатия. И к тому же я уверена, что ты сначала бы увлёкся мной, а не искал бы романтики на стороне.

Хью засмеялся в ответ и протянул папку.

— Когда я должна тебе дать ответ? — заинтересованно посмотрела на документы Люси-Мэй.

— Желательно вчера, — сострил Хью, — мне нужно позарез. Я подожду твоего вердикта, пошатаюсь по делам, а через три часа вернусь.

— Хорошо, но учти, — строго сказала Люси-Мэй. — ручаться за точность я не могу.

В три часа дня с небольшим опозданием, Хью Барбер вернулся к Люси-Мэй с букетом поздних роз.

— Ничего себе! — удивлённо воскликнула Люси-Мэй. — Я ещё ничего тебе не рассказала, а уже удостоилась награды?

— Это тебе компенсация за то, что я искал романтики на стороне — отшутился Барбер.

Люси-Мэй заметно повеселела, сунула букет в пыльную вазу на подоконнике, хлюпнув туда воды из пластиковой бутылки, и присела на край стола рядом с креслом, где разместился Хью Барбер.

— Что я могу сказать? — загадочно протянула Люси-Мэй. — Пожалуй, я помогу тебе. Дам портрет человека в общих чертах.

— А под диктофонную запись? — поинтересовался Барбер.

— Ну, если у тебя плохая память, — засмеялась Люси-Мэй, — то включай.

Подождав завершения необходимых манипуляций, Люси-Мэй начала:

— Что я могу сказать об авторе текста? Будучи ребёнком, эта девочка получала внимание только от отца, мать в её воспитании не присутствует. Это приводит неизбежно к развитию представления о моноцентричности мира. Среднестатистический ребёнок в той или иной степени тянется к центру мироздания, который для него представляет собой мать. В данном случае таким центром стал отец. Ребёнок, воспитанный отцом, становится более хрупким и романтичным, как ни странно, но при этом, как правило, лишён инфантильности и лени. Судя по запискам в дневнике, девочка очень любит своего отца, она придумала ему ласковое прозвище «Папичка», часто упоминает его в своих записях. Ей важно одобрение ее поступков именно со стороны отца, и она же скрывает свои детские грехи именно от него. Так она выбросила чепчик за комод, куда явно «Папичка» не заглянет и не спросит, что к чему. Девочка подражает мужским персонажам, в частности, её тянет играть в пиратов, она копирует их лексику. Её друзья — мальчики. Да, именно с мальчиками ей интереснее играть, ведь подружек она уничижительно называет «дура Зельден» и «рыжая Трулте», что свидетельствует о её невысоком мнении о девчонках.

Люси-Мэй помолчала. Хью, воспользовавшись моментом, задал волнующий его вопрос:

— Люси-Мэй, эта девочка могла поджечь дом и убить отца? Умышленно убить?

— Трудно сказать, на что способны люди, — задумчиво сказала Люси-Мэй. — У нас мало материала, чтобы делать выводы.

— Скажи свои предчувствия, — попросил Хью Барбер. — Фразы в дневнике «гори они синим пламенем» следователи восприняли именно буквально. Я говорил с инспектором Бруксом, он считает, что ребёнок страдал шизофренией с пироманией.