Принцип кентавра (СИ)

— Показания Бо Олливен, которая сказала, что всё это сделала малышка Майер, и какие-то улики на месте преступления.

— Тебя ничего не смущает? — ухмыльнулся Густав.

— Смущает. Бо Олливен умерла. Констант неизвестно где, — Хью решил ничего не говорить об истинном положении Константа господину Граббе, — улики можно сфабриковать.

— И малышек Майер в семье двое, — засмеялся Густав, — не забывай о Миранде.

Хью обалдело хлопал глазами.

— Не знаю, что ты будешь делать, мой мальчик, но я, помня дружбу с твоим отцом, кое о чём тебе поведаю. — Густав, кряхтя, встал с кресла и достал из книжного шкафа у стены толстую красную папку. — Вот она, история Юю Майер и всей когорты этих зажравшихся миллионеров, — любовно похлопал Густав по папке.

— И вы вот так её храните? — удивлённо спросил Хью.

— А что ей сделается? — усмехнулся Густав. — Лилиан Майер за неё прилично заплатила, полиции она не интересна, а Миранда Майер может о красной папочке и не знать, — Густав подмигнул Хью.

— Вы дадите эту папку мне? — с надеждой сказал Хью.

— Конечно, — с удовлетворением в голосе сказал Густав, — только хочу тебя предупредить. Второй раз за неё Лилиан Майер не заплатит, — и господин Граббе загромыхал своим густым смехом, довольный своей шуткой.

— Расскажите лучше словами, что важно, — Хью бережно взял папку из рук Граббе.

— Самого важного— то в папке и нет, — отсмеявшись сказал Густав. — а важное в ней то, что не следует становиться на пути этих людей. Они своих-то не жалеют, а чужих просто растопчут как слон муравья. Я-то этого поначалу не понимал. Вел расследование, как полагается, копал как кабан, учуяв трюфель. А потом и вовсе потерял чувство осторожности. Вот тут Майерша меня и прижала. Это всё равно, что ловить чёрную кошку в тёмной комнате, когда её там и в помине нет.

— Вы уверены в том, что Якоб Майер остался жив в 1972 году? — спросил Хью перед тем, как прочесть папку.

— Да, как в том, что ты сидишь передо мной.

— И у кого же может быть мотив для его второго убийства? Да ещё и обставлено всё так, как и в прошлый раз… Просто мистика… — стал размышлять Хью Барбер.

— Думаю, что ответ на этот вопрос лежит не в плоскости мистики, а в плоскости денег. — Густав засмеялся, обнажив свои крупные желтые зубы, и стал похож на старую собаку— ищейку. — Все мотивы сводятся к трём банальным китам, на которых держится старушка — земля: власть, деньги и похоть. И я не знаю, сколько мотивов тут…

Густав снова поднялся из кресла, затрещав суставами в локтях и коленях.

— Не знаю, где ты остановился, но рекомендую переночевать у меня. По старой дружбе с Гансом не могу тебя выставить на улицу посреди ночи. Только, чур, дверцей холодильника не хлопать, я сплю чутко. Мария постелет тебе в гостиной на диванчике.

Хью не стал спорить. Через час, когда семья Граббе угомонилась в спальне, Хью приступил к чтению. Он читал до утра, дивясь скрупулёзности детектива Густава. Все недостающие кусочки пазла складывались в общую картину.

Наутро хлопотливая Мария Граббе накрыла сытный завтрак. Хью, практически не спавший в эту ночь, выглядел не слишком бодро. Густав Граббе вышел в столовую в строгом костюме и в галстуке.

— Доброе утро. Вот, тороплюсь на публичную лекцию, — с некоторой гордостью произнёс он.

— Вам нравится преподавание? — вежливо спросил Хью, сдерживая зевок.

— Да, постепенно вошёл во вкус. Сначала мне казалось, что это не моё.

— Бедный мальчик не спал всю ночь, лампа горела, — отметила фрау Граббе, разливая какао по чашкам.

— В поезде высплюсь, — улыбнулся Хью.

— Ты можешь забрать папку, — разрешил милостиво Густав, — по крайней мере, не будешь на допросе идиотом выглядеть. Я полагаю, что ты при расследовании пришёл к тем же выводам, что и я?

— Не совсем, — уточнил Барбер, — я не думал о роли Миранды Майер во всей этой истории, и версию о её причастности не проверял.

— Это из дебрей нашего континентального наследственного права, — вальяжно сообщил Граббе, — не всякий там разберётся. И хотя Лилиан Майер выглядит главной злодейкой, она единственная, кто ничего не получила в результате аферы.

— Она временно исполняла обязанности опекуна Юджины, — возразил Хью.

— Но если проверить документацию, то сразу видно, что ни одной крупной сделки не было проведено и не состоялось ни одного важного решения за этот период, пока Юю была официально жива. Имущество под опекой стоит незыблемой глыбой. Слишком много препон как для развития предприятия, так и для его уничтожения, — засмеялся Граббе.

— Не знаю, как вас и благодарить, — сказал Хью, вытирая рот салфеткой.

— О, это очень просто решается. Когда будет суд, пригласи меня главным свидетелем. Если до того времени я случайно не попаду под трамвай, то с удовольствием приеду, — загромыхал своим густым смехом Густав Барбер.

Засим новые приятели попрощались, и Хью отбыл в Антверпен на ближайшем утреннем поезде.