Принцип маятника (СИ)

  Пауза длилась секунду. Затем я сблокировал удар длинного и тут же удачно попал гранцу носком ботинка под колено - когда-то на Песчанке я долго тренировал этот удар. Присел, уклоняясь от хука рыжего, рванул того за куртку, опрокидывая на асфальт. Упал сам, перекатился, первым оказался на ногах.

  Высокий держался за колено, рыжий неловко поднимался. Без Зои я ушел бы от них без проблем.

  Впрочем, и сейчас шансы были. Против двоих - были, вполне можно было поиграть.

  Но только против двоих. Гоша вспомнил, кто он теперь, шагнул и толкнул меня в плечо - он не умел драться, Гоша Вторник, на Песчанке ему вечно доставалось. Но драться и не пришлось, этот неумелый толчок переломил расклад; длинный справился с коленом и пробил боковым с левой - голову как ошпарили.

  А следующий удар выбил из легких воздух и стало темно.

   ***

   В кабинете висел портрет Пушкина. Вдоль стены тянулся шкаф, забитый книгами - так плотно, что, казалось, их утрамбовывали молотком. Вот и оказались мы с Александром Сергеевичем по разные стороны баррикад. Смешно? Смешно.

  Уписаться можно от смеха.

  И плакат во всю стену: "Возрождение родины начинается с языка".

  В камере били лениво и неумело, больше пугали. Хуже было с рукой, длинный гранец еще тогда, на набережной, прошелся каблуком по пальцам.

  У следователя было брезгливо-усталое выражение лица, словно он только что позавтракал лимонами. Лысина, очки, лет за полтинник. Устал, бедняга, грамотность проповедовать. Пожалеть бы его, да не жалеется что-то.

  - Напрасно ты так, Коротин, - сказал он. - Ребята при исполнении были. Зря.

  Нет, кисломордый, не зря. Зря я Вторнику не впаял. Выйду отсюда - покалечу суку.

  - Ладно, - сказал следователь. - По русскому у тебя четыре, в интернете над орфографией не издевался, как некоторые. Наш человек. Запудрили мозги - с кем не бывает. А что на Песчанке бывал, так это прощаемо. Homo homini lupus est - человеку свойственно ошибаться. Бери ручку, пиши - "работа над ошибками".

  Хотя нет, хрен с ним, с Гошей. Мараться ещё. Эх, прав Спица, пацифист я долбанный.

  - Над какими ошибками, начальник? Грамматическими или пунктуационными?

  Губы распухли, длинные слова давались с трудом.

  Следователь усмехнулся, положил передо мной лист бумаги.

  - Ты, сынок, лишних вопросов не задавай. Ты слушай и пиши.

  - А если на "отлично" напишу? Отпустите, гражданин начальник?

  Улыбнуться бы, да хрен улыбнешься такими губищами.

  - Не напишешь ты на "отлично", сынок. Ты вчерашние изменения в правила русского языка читал? Вот видишь - не читал. Но ты не боись. Напишешь про Виктора Зубова, которого вы Спицей кличете, про друганов своих с Песчанки. Вот и будет тебе "отлично".

  Ну да, всё так и должно быть. А мы еще думали - откуда столько быдла к гранцам набежало. А всё просто. Не нравятся правила - меняем правила. Свой в доску - за ошибки можно не дрожать. До поры, до времени. Пока свой.

  - Короче, Коротин. Из-за таких, как ты, я тут сутками в кабинете торчу. Пиши, что продиктую, и в камеру. И не в ту, где тебе хлебальник разрисовали, усёк? К своим пойдешь.

  - Рука болит, - сказал я.

  Фраза далась тяжело. Слова короткие, а говорить труднее, чем всякую там "пунктуацию".

  - Тут и зубами писали - неплохо получалось, - хохотнул следователь. - Левой пиши. Ну, чего застыл?

  Пушкин с портрета смотрел недоуменно, только что по сторонам не озирался. А ты как думал, Александр Сергеевич - мой дядя самых честных правил? Да он всех правил, и честных, и нечестных. Правильный был дядя.

  - Нет, начальник. Я диктанты в детстве отлюбил.

   ***

  Парни с раскрасневшимися лицами сорвали вывеску с надписью "Городское управление грамотности" и исполняли на ней какой-то незамысловатый танец. Где-то это я уже видел. Какие детали с завода не тащи, всё одно, пулемет получается.

  Принцип маятника. Отклони в одну сторону, будет тянуть в другую. Чем сильнее отклоняешь, тем больше.

  А с серединой пока плохо.

  Рядом тормознула машина, хлопнула дверь. А вот и Спица.

  Спица весь состоял из каких-то острых углов. И взгляд был такой же; острый, ввинчивающийся в тебя, как шуруп.

  Пара свежих шрамов на лице, на левую ногу припадать начал. Парни при виде шефа перестали топтать вывеску, изобразили что-то вроде стойки смирно. Как они его зовут, интересно?

  - Здорово, брат, - сказал Спица.

  - Здорово.

  Мы обнялись - как два мафиози.

  - Как к тебе обращаться-то? - спросил я. - Ты же, как я понял, теперь тут главный.

  Спица иронии не принял.

  - Тебе гранцы память отшибли? - участливо спросил он. - Для тебя я Спица, понял? Был и останусь.

  Я кивнул. Понимал уже, что скажет Спица, что скажу я - от этого понимания было муторно.

  Молодняк смотрел опасливо и уважительно. А как же. Герои революции.

  - Я сразу к делу, лады? Работы много, Глеб. Работы много, а людей мало. Людей нормальных всегда мало, а сейчас тем более.

  - И что предложишь? Вывески срывать?

  - Не, тут у меня кадров хватает, - Спица не хотел замечать моего тона. - Сам видишь, парни завелись, здорово эти придурки народ озлобили.

  - Маятник качнулся в другую сторону.

  - Маятник?