Принцип меньшего зла

- Так что, Поттер? - я молчу, а он с той же ухмылкой, и в глазах, и в голосе, говорит: - Дайте угадаю. Ничего. Случайно в лягушке попалось. Не успел выбросить. Успел, но передумал, оставил признательность выражать, то-то она мятая такая. Есть ещё варианты?

Стыд мешается с досадой и злостью и я вспоминаю, что давно уже не оправдываюсь, и лепетать тоже разучился.

- Это не ваше дело. Ясно вам?!

- Ясно, - как-то очень уж весело фыркает Снейп, а потом совершенно серьёзно говорит: - Поттер, я жду ответа. И не вздумай снова твердить, что это не моё дело. Моё, Поттер. Моё.

Это так нереально, и слова его, и тон, и сам он, и в мозгах мечутся, не встречаясь, обрывки мыслей...

Смотрю в сторону, вот там всё настоящее, камин, диван, календарь на стене, вон и дата синим кружочком обведена, мне пообещали достать жала ливийских ос, не забыть забрать...

Молча подбираю журналы с пола, ровняю в стопку, и вкладыш подымаю, аккуратно кладу на стол.

- Поттер...

Я мог бы и дальше изворачиваться, он прав был, потешаясь.

Но не могу. Устал. Противно.

Вообще ничего толком не могу. Даже гордость свою отстоять.

Поэтому показываю ему спину, о стол руками опираюсь и сам смеюсь над последней жалкой попыткой, отвечая:

- Ну что - Поттер? Что Поттер? Вот что тебе стоило не заметить эту чёртову карточку, а? Забудь и уходи. Пожалуйста. Прямо сейчас. Ничего это не значит и тебя никак не касается.

- Это вряд ли, - говорит Снейп у меня за спиной.

- Не касается, - мотаю головой. - И не коснётся, обещаю. Ты хотел, чтобы я исчез из твоей жизни - я исчез, и никогда бы не сказал тебе, и даже близко не подошёл бы, никогда больше, и не подойду, ты же понимаешь это, правда? Как раз ты и должен понимать. Ты сам сделал бы так же, зная, что не... не нужен.

Он где-то совсем близко там, и его дыхание касается меня на излёте, когда он произносит:

- Именно так, Поттер. Так я и намерен был поступать. Хорошо, что ты по-прежнему не смотришь под ноги.

А я не сразу понимаю и говорю:

- Что?

А потом ещё спрашиваю:

- Северус, что ты делаешь?!

Потому что его рука совершает настоящее преступление - чертит вдоль позвоночника горячую линию, снизу вверх, зарывается в волосы на затылке и заставляет повернуть голову, а Снейп, приблизив лицо почти вплотную, отвечает:

- Мне кажется, это очевидно, нет?

- Ты...

- Ш-ш-ш! Молчи, Поттер, - шипит Снейп, вот-вот покажется раздвоенное жало....

И наверное, чтоб заткнуть меня окончательно, его губы, жёсткие и сухие, впиваются в мои, а язык такой, как и был, обычный, впускаю и не могу удержать короткого стона, я совсем забыл, как уносит от его поцелуев, а дальше - дальше случается совсем дикое что-то.

Дикое, не ласковое, без намёка на нежность, безжалостное до синяков.

Без слов, какие слова, если мы вжались, сплелись, сцепились, отбираем друг у друга редкие рваные вдохи. Не знаю, кто из нас издаёт бессмысленные хриплые звуки, больше подходящие зверю, может, я - горячий рот всасывает кожу на шее, а я тоже хочу, безумно хочу вспомнить его вкус... может, он - когда я перехватываю его руки и всё же дотягиваюсь.... не время разбирать, я желаю всего сразу, взахлёб, всего его, и всё для него, захватить, сдаться, одновременно.

Всего сразу мне не достаётся. Сдерживаться нет сил, и мне хватает его рук и остро жалящего рта.

- М-да, - потом говорит Снейп, выровняв дыхание, и прислоняется щекой к моему лбу. Или это я в него упираюсь.

Между нами мокро, кажется, везде, ему тоже хватило, край стола врезается в поясницу, чёрная мантия запуталась где-то в ногах, губы распухли, а шею жжёт.

С цепи сорвались. Мы - сорвались с цепи.

Он ладонью размазывает капли по моему забрызганному животу и усмехается:

- Как мальчишка. От поцелуев.

Вытираю его руку своей футболкой, говорю:

- А сам?!

- А я о себе. Ты мальчишка и есть.

Совсем легко касается губ, чуть отклоняется и обозревает мой дикий раздёрганный вид. А у него рубашка болтается на запястьях, пряжка ремня свисает до пола, багровый след чуть выше правого соска и ещё один, на ключице.

Трогаю ключицу кончиком пальца:

- Прости, - говорю, совсем не чувствуя вины. - Я соскучился. Очень.

- В Хогвартсе, хвала Мерлину, топлесс не в ходу, - говорит Снейп и ухмыляется. - А вот тебе, боюсь, придётся вспомнить о запасах гриффиндорских шарфов. Только сначала трансфигурируй их во что-то более пристойное, будь добр.

- Более пристойное - это какое? зелёное?

- И с серебром, - невозмутимо отвечает Снейп.

Пытается отступить, но его мантия связала наши ноги не хуже верёвок, и Снейп рассматривает её озадаченно, а потом, будто озарение поймал, спрашивает:

- А палочка? Твоя где?

- А, - говорю, - точно. Мы же эти... маги, вот.

Он поджимает ехидно губы, это чтобы не смеяться, я знаю, но я смеюсь, и он не выдерживает, и вообще, мы, кажется, раньше никогда вместе не смеялись.

А уже когда всё чисто и прилично, не придраться, и даже пуговицы вернулись на свои места, повисает тишина, и чтобы её спугнуть, спрашиваю:

- Ты не уйдёшь?

Снейп качает головой:

- Не сейчас.

Киваю, говорю:

- Ладно.

Иду в крошечный закуток, изображающий в моём флигеле кухню.