Принцип меньшего зла

- Его на установочном заседании никогда нет, - встревает вторая. - Появится ещё. Разнесёт всех в пух и прах, как обычно, и завтрашний доклад Невилла тоже. Ты готов, Невилл? Снейп о ядах любит поговорить.

Невилл сникает:

- Накаркаешь...

А я уткнулся в свой стакан, слушаю, как они привычно и весело злословят, и желаю только одного - заткнуть себе уши или им рты, хотя вроде ведь ничего особенного, даже и не клевета...

Спасает меня ещё один человек из прошлого.

Так я думаю, когда за спиной восклицают:

- Кого я вижу! Гарри Поттер!

Я оборачиваюсь и говорю:

- Здравствуйте, профессор Слагхорн.

Жаль только, что одновременно со мной обернулись в нашу сторону и все, кто сидел в баре.

- Здравствуйте, Гарри. Рад, очень рад. О, и юный Лонгботтом, как же, я вас хорошо помню, вы сейчас гербологией занимаетесь, правильно? Очаровательные дамы, очаровательные. Позволите присесть?

- Конечно! - щебечут дамы.

А Невилл шепчет мне:

- Он в Ассоциации имеет вес, учти...

- Вы что же, зельевар теперь, мой мальчик? - между тем спрашивает Слагхорн, придвигая стул. - Ну конечно, зачем спрашивать, я ведь помню ваши успехи на моих занятиях. Или вы от прессы здесь?

Наверное, нужно простить всем пожилым людям сразу это отвратительное обращение, иначе так и буду передёргиваться.

Слагхорну я уже простил. И говорю:

- Нет, вы правы, я зельевар. Работаю на частную аптеку в Шотландии.

- Да что вы! И где же?

- В Хелмсдейле.

В конце концов, это не тайна.

- В Хелмсдейле! Мальчик мой, как вас угораздило? Да вы же там погибнете как зельевар! А что случилось с Бенсли?

- Переехал в Абердин.

- Ну хоть на старости лет образумился. Вот вам яркий пример, Гарри! Я давно советовал ему бросить это гиблое место, Бенсли не слушал - и кто теперь знает Бенсли?! Поверьте старику - вас заест рутина. Будете изо дня в день варить одно и то же, мальчик мой, одно и то же, и времени развиваться не останется совершенно, а потом и желание исчезнет. С вашими способностями просто преступление так растрачиваться.

Сказать мне нечего. Не твердить же снова всем подряд, что никакая известность меня не интересует.

- Нет, Гарри, я решительно отказываюсь оставлять вас на произвол этой ведьмы Фергюсон. Ваша матушка мне бы не простила. Мы вот что с вами сделаем!

И я слушаю, как мог бы под руководством Слагхорна продвигаться в мире зельеварения, и как из этого вышло бы много для меня хорошего. Для Слагхорна, наверное, тоже что-то неплохое предполагается, иначе зачем бы ему огорчаться, когда я не хватаюсь за его предложения немедленно, а говорю:

- Спасибо за советы, профессор Слагхорн. Я подумаю над вашими словами.

А потом прощаюсь насколько могу спокойно и ухожу в свой номер - так мне тошно.

- Гарри, ты завтра на дневное заседание секции Ядов и Антидотов приходи, будет интересно, там серьёзные люди собираются, - говорит Лонгботтом мне вслед.

Я только киваю.

И думаю потом полночи, что стоило выползти из норы - и тут же нашлись люди, знающие, как мне нужно жить. А ещё - что и за день устал общаться, а осталось целых два, и что ничего не хочу, только назад, в Хелмсдейл, и чтобы никого.

Но ещё два дня выдержать нужно, и назавтра я сижу в маленьком зале, где серьёзные люди собрались говорить, слушать и варить что-то напоказ на оборудованном рядом с традиционной кафедрой рабочем столе с самоварными котлами и реактивами.

- Явился таки, - вдруг грустно шепчет рядом со мной Невилл. - Веришь, до сих пор его боюсь... Мне как-то на ногу каракурт заполз - вот такие же примерно ощущения...

Поворачиваю голову, от макушки до пяток обжигаюсь острой горячей волной и тут как раз всё и понимаю. Что ехать сюда нельзя было. И что поздно.

И что дурак я был, когда подумал, что Гермиона права.

Он идёт к местам впереди, ближе к кафедре, отвечает на чьё-то приветствие, и незапланированные движения, которых нет у Снейпов с карточек, сметают моё фальшивое спокойствие, как река детскую запруду.

Длинный, бледный, чуть сутулый, тяжёлые чёрные волосы зализаны назад, в хвост, он их магией собирает, чтоб держались. Я знаю.

Сижу, стучу сердцем на весь зал.

Холодный кивок кому-то слева, а потом, после секундного замешательства, ещё один, ничуть не теплее - мне. Мне.

Угрюмые складки у рта ещё резче, чем я помню.

Здравствуй, Северус.

Едва осознаю, что начинается заседание, что Лонгботтом с усилием встаёт и плетётся, будто на каторгу, а не доклад читать.

Но Снейп слушает Невилла молча, да и после не задаёт ни единого язвительного вопроса, зря тот так боялся его критики.

Ещё кто-то рассказывает о своих изысканиях, лист для записей передо мной пуст, я только делаю вид, что вникаю в происходящее, ни яды, ни антидоты не способны сейчас уложиться в мозгах.

А потом Снейп выходит на кафедру, окидывает взглядом зал - и я будто с размаху на стену натыкаюсь.

Я уже привык не ждать от него слов, а сейчас он говорит, я почти не понимаю, о чём, слышу только голос - тот, который у него для лекций и аудиторий.

У него есть и другой, тоже специальный, такой, чтобы гадость прозвучала особенно гадко. Потом шипение его змеиное, это когда он злится...