Принцип мести

Он принял таинственный вид. Мы переглянулись. По-богатырски статная фигура Игнатия, непомерно большая для этого камерного помещеньица, внушала спокойствие и уверенность. Никто не проронил ни слова.

Уже знакомый нам официант внес несколько блюд и среди них ароматницу с каким-то благовонием. Прежде чем перейти к сути дела, нас решили как следует попотчевать. Однако не следовало забывать, что восточное гостеприимство подчас неотделимо от восточного коварства. Мы не притронулись к угощениям и, не теряя драгоценного времени, попросили хозяина заведения прямо перейти к делу.

– Вы толопитесь?

– Нас ждут.

– Кто?

– Правильнее было бы сказать не кто, а что. Великие дела, – нашелся Игнатий.

Видя нашу непреклонность, Су Кин Вон сбросил маску загадочности и властно приказал одному из официантов принести то, что по праву принадлежит нам. В ожидании выполнения своего распоряжения он непрестанно щурился и заискивающе предлагал что-нибудь отведать. Мы под различными благовидными предлогами уклонялись от этой чести: у Игнатия неожиданно разыгралась язва желудка, я очищал организм от шлаков воздержанием от пищи. Директор ресторана не стал настаивать: приняв из рук обслуги какой-то свиток и две бархатные коробочки, он протянул их нам.

– Это калта и плопуск.

Я открыл коробочку и увидел нэцке, маленькую статуэтку, изображавшую толстого, плотоядно улыбавшегося китайца с округлым животом. Оказалось, это божество довольствия и счастья Милэфо. Именно оно служило пропуском в буддийский храм; человек, не предъявивший нэцкэ, не мог быть допущен к боям без правил. Свиток, естественно, был подробной картой Бирмы и Тибета, согласуясь с которой мы должны были попасть в конечный пункт нашего путешествия.

– Зелаю успеха. Больсе я вам не нузен, – сказал директор и замер перед нами в почтительном поклоне.

– Как ты думаешь, много он на нас заработал? – спросил я Игнатия, когда мы вышли из ресторана в темень октябрьского, пронизанного холодными ветрами вечера.

– Все зависит от ставок и процента комиссионных. Но я почти уверен: через пару месяцев в нашем городе откроется еще одна китайская забегаловка.

* * *

Как нам и было рекомендовано, все выездные документы для поездки в Непал мы оформили через турфирму «Кредо Сервис Тур». На все про все, включая выдачу загранпоспортов, ушло не больше недели; все-таки содействие компетентных органов дает определенные преимущества тем, кто может на него рассчитывать, и заметно ускоряет кругооборот людей, услуг и денег в природе. Не скрою, я проникся уважением к «бойцам невидимого фронта» в лице Олега и ему подобных немногословных людей, честно выполняющих свой долг, несмотря ни на какие политические измы и экономические передряги, будоражащие нашу страну. Собственно, к поездке я подготовиться не успел – даже не заглянул в энциклопедический словарь, чтобы узнать, куда нас несет нелегкая. О Непале мне было известно лишь две вещи: во-первых, именно на территории этого государства в его нынешних границах в ночь неполной луны в год 623 до нашей эры родился принц Сидд Хартха, более известный под именем Будда. Во-вторых, я где-то слышал (наверное, на каком-нибудь офицерском застолье), что гражданами Непала могут считаться только дети, сделанные не палкой и не пальцем. Все.

Прежде чем отправиться в аэропорт, я решил немного прогуляться за городом. Если есть рай на земле, то он выглядит примерно так же, как лес осенью. Я бродил по мелководью золотых рек, прислушиваясь к шуршанию листьев под ногами и шуму деревьев, и думал об Анюте. У большой любви длинный разбег; маленькая любовь бежит вприпрыжку. Мне казалось, все еще у нас впереди, мы преодолеем все выпавшие на нашу долю испытания, и соединимся, и будем счастливы. Вместе с тем смутные опасения, вызванные предстоящим свиданием с моей возлюбленной, бередили душу. Прошло много, слишком много времени. Анюта могла меня забыть, вычеркнуть из своей жизни. Да и с прежней моей семьей было не все еще ясно, ведь у меня росла дочь. И думать прежде всего надо было о ней, о том, чтобы ей было хорошо – со мной или без меня.

В психологии есть такое понятие – «культивирование остаточного образа», тоска о прошлом. Именно этим культивированием остаточного образа я и был поглощен, бродя по осеннему лесу. Наверное, я идеализировал Анюту и, как следствие этого, занимался уничижительным самокопанием. Чем больше я думал о ней, тем настойчивее мне казалось, что я недостоин даже ее мизинца. Новая встреча с «солнечной женщиной» внушала мне безотчетный страх, заслонявший собой все видимые и невидимые опасности, связанные с участием в операции «Иравади».

Наконец, настало время ехать в аэропорт. Нам с Игнатием предстояло сделать два перелета: в Москву и в тот же день вечерним рейсом – в столицу Непала. Второй перелет, гораздо длиннее и утомительнее первого, приходился на ночь, но это были уже детали.