Принцип неверности

Для начала он потребовал поставить песни «себя, любимого». Когда выяснилось, что такой лажи в ресторанной фонотеке нет, он, недолго думая, ударил официанта по лицу, вылил на него остатки коньяка, а пустым графинчиком запустил в стену. На требования охранника немедленно покинуть ресторан Хрыкин смахнул со стола всю посуду и попытался огреть охранника стулом. Завязалась потасовка. Охрана быстро скрутила разбушевавшегося Хрыкина и вызвала полицию. Правда, пока они его скручивали, опрокинули пару соседних столиков. Разумеется, со всем, что на них стояло. Когда приехал наряд ППС, старший опрометчиво распорядился развязать Хрыкина. Меньше двух минут потребовалось тощему певцу для того, чтобы сорвать погоны с обоих стражей порядка, одному из них разбить губу, а во второго плюнуть, не считая устных нецензурных оскорблений и опять же перевернутых столов. Закованного наконец в наручники Хрыкина доставили в отделение полиции, администрация ресторанчика написала заявление, обещая к утру предоставить подробную калькуляцию причиненного ущерба. Кроме того, полицейские написали рапорта.

— Похоже, на этот раз Хрыкин крепко влип, — подвел итог Котехов. — Полицейские — народ обидчивый, они не прощают, когда их публично бьют по мордам, а уж тем более срывают с них погоны.

— Не понимаю, а где в это время была его охрана? — спросила я. — Они-то куда смотрели?

— А об этом ты у них сама и спросишь, — хмыкнул Олег. — Эти «бегемотики» приехали сразу же после того, как Хрыкина увезли в отделение. Такое впечатление, что они стояли где-то поблизости и ждали только одного: когда его заберут. Надо отдать им должное — убытки ресторану они покрыли, не торгуясь. Да еще и моральный ущерб возместили охране и официанту. А вот с полицией договориться не получилось. Пэпээсники уперлись основательно. Тут без знакомых не обойтись.

— А у тебя, конечно же, такие знакомые есть? — попробовала съехидничать я.

— Представь себе — есть. Правда, придется им заплатить, но это уже не мои проблемы.

Я припарковала машину напротив городского управления УВД и заглушила двигатель. Выходя из машины, машинально бросила взгляд на окна конторы «Овации-95» и остолбенела. В окнах Арчирова горел свет. Впрочем, разбираться в этой странности у меня времени не было. Надо было спасать Хрыкина.

Котехов зашел в управление как к себе домой. Меня это не удивило. Насколько я помнила из его бесконечных рассказов, до начала своей журналистской деятельности он работал опером в уголовном розыске. По его словам, те, с кем он начинал когда-то лейтенантом, давно уже ходят как минимум в майорах.

— Здорово, Семен, — по-свойски обратился он к постовому. — Петрович у себя? Мы с ним договаривались встретиться.

Тот подозрительно покосился на меня и сделал серьезное лицо:

— У себя, только я лишь тебя одного могу пропустить. Сам понимаешь, какая сейчас обстановка! После двадцати ноль-ноль посторонних пропускать не положено.

— Не чуди, — отмахнулся Котехов. — Петрович сам к нам спустится, позвони ему.

Постовой повеселел и принялся набирать номер на служебном телефоне.

— Олег, — тихо, чтобы услышал только он, поинтересовалась я, — а кто такой Петрович?

— А тебе зачем? — прищурился Котехов. — Мой хороший знакомый. Тебе этого мало?

— Просто хочется знать: он нам реально поможет? Или ты напрасно вытащил меня из дома? Если так, ты знаешь, что тебя ждет?

Ответить Котехов не успел, постовой закончил разговор по телефону и, обращаясь к Олегу, спросил:

— Ты, случайно, не по поводу скандала в «Извозчике» пришел?

— А ты откуда знаешь?

— Да у нас тут весь УВД гудит, — усмехнулся постовой. — Прикатила знаменитость и первым делом избила тарасовских полицейских. Слушай, Олег, этот певец, что, в самом деле такой отмороженный? Или прикидывается?

— В самом деле, — рассеянно ответил Котехов, доставая сигарету, — прикидывается…

Их разговор был прерван появлением подполковника. Судя по тому, как подпрыгнул постовой сержант и вытянулся в струнку, подполковник был не только большим чином, но и строгим начальником.

— Вольно, — небрежно бросил подполковник постовому и обратился к Олегу: — Привет, дружище! Давненько ты к нам не заглядывал. Идем, на улице покурим.

На меня чин не обратил никакого внимания, словно меня здесь и не было. Не могу сказать, что я на это обиделась, но мое женское самолюбие было задето.

На улице подполковник и Олег закурили.

— Ты, Котехов, все же, мерзавец, — первым заговорил чин. — Вспоминаешь старых друзей только тогда, когда тебе что-нибудь от них надо.

— Да ладно, не прибедняйся, Михась, — примирительно ответил Котехов. — С днем рождения я тебя поздравил, со звездой — тоже.

— Еще бы ты про это забыл, — хохотнул подполковник. — Ладно, рассказывай, что у тебя приключилось? Кстати, может, для начала познакомишь меня со своей очаровательной спутницей?

Надо же, меня наконец-то заметили! Я, конечно же, предпочитаю находиться в тени, но только когда дело касается работы.