Принцип подобия

Темнота обволокла Виндикар. Милостливая равно к живым, мертвым, людям и Магнитам, она стыдливо прятала развалины города, прикрывала черной траурной тканью разбитые улицы с темнеющими пятнами крови, пустые и выпотрошенные дома, похожие на вскрытые и вывернутые рыбьи тушки, груды камней и мусора. Но темнота сама и была свидетельством разрушения — ни фонаря, ни желтого светлячка-окна, ни зажженой спички.

Душная и непроницаемая болотная топь.

"Это не Виндикар", — Целест озирался, потерянный, словно ребенок в лесной чаще. — "Это… что-то другое".

Его город — шумный, грязный, жестокий, развратный, святой. Его город — Большая Собака, с острыми клыками, блохами в густой шерсти и длинным хвостом, которым можно так весело вилять. Виндикар — сердце Мира Восстановленного, цивилизация и благодать тухнет у Пределов, но здесь бьет фонтаном.

Разрушенные дома напоминали молчаливых горбунов. Под подошвами хрупало стекло, и вязко чмавкало что-то густое и склизкое; Целест предпочитал не рассматривать и не принюхиваться.

Из-за предгрозовых туч выглянула луна, услужливо вычертила — пустое небо. Целест покосился на Тао — обрубки пальцев, рука беззащитная, как мякоть краба — без клешней и панциря. Виндикар — тоже обрублен. Ни Цитадели, ни дома-без-теней.

Про Цитадель уже слышал.

— А где здание Сената? — спросил Целест. Его спутники молчали, давно привыкшие к тому, во что превратился Виндикар. "Нет, не так", — уточнил Целест, — "Они наблюдали за этим…"

В кои-то веки он радовался, что провалялся несколько месяцев в горячке.

— Разнесли, — неохотно процедила Декстра. И, не дожидаясь новых вопросов, — Нет, не одержимые. Люди. Они, знаешь ли, не были в восторге от того, что происходило… и от Кассиуса тоже.

— Но мы защитили его. И некоторых других аристократов-Магнитов, — подхватил Тао, — В обмен на… скажем, общественную пользу.

Целест переступил через ров — трещину в асфальте, проникающую через земную мантию, к недрам, во всяком случае, так рытвина смотрелась в призрачной лунной темноте.

— Вот значит, как вы перетянули их на свою сторону…

"В самом деле, не добровольно ведь", — Целест представил Кассиуса и Аиду — они, наверняка, уже далеко от Виндикара. Кассиус попытается сбежать… или нет. Бежать ему некуда.

— Нам лучше туда, — сказал Целест. Он узнавал дорогу — трущобы, бедные кварталы, когда-то здесь слонялись грабители и обыкновенные пьяницы, орали кошки и били посуду сварливые жены, а теперь скалился гнилыми зубами частокол развалин. Он пояснил:

— Короткая дорога.

Декстра усмехнулась. "Да-да, госпожа Глава, я частенько удирал из Цитадели и шатался там, где не следует… но вы ведь не станете вменять мне это в вину?"

Рони высунулся из-за "прикрытия" — очередного полуразрушенного дома. Принюхался, как никогда смахивая на осторожную крысу, что выныривает из-под пола, в погоне за куском сыра.

— Вроде чисто, — сказал он. — Авис?

Тот покрутил бритой головой.

— Наверное. Сейчас ни в чем нельзя…

"Ворона" оставался "Вороной". Целест пожал плечами и двинулся вперед. Осторожность на развалинах надежды Мира Восстановленного, под дороге к Амбиваленту — довольно глупо. Рони догнал его и зачем-то взял под руку, словно малыш на прогулке — старшего брата.

Тишина шелестела в провалах окон и дверей, бродила по грудам камня, бетона и стекла. Поваленные фонари напоминали сломленные грозой деревья, а редкие остовы деревьев торчали обуглено и мертво.

Целесту чудилось, будто он медленно переплывает тот самый котлован с прокисшей кислятиной трупов. Можно попробовать убедить себя — не все так плохо, просто заброшенные дома, может быть, люди живы и спрятались, но взгляд натыкался на брошенную тряпичную куклу, залитую кровью полусожженную наволочку или поблескивали вместе со стеклом зубные коронки.

Виндикара больше нет, шептали куклы, наволочки и выбитые зубы.

Вскоре выяснилось, что город не только необитаем, но и кое-где непроходим. Например, развалился и гнил теперь гигантской левиафановой тушей Центральный Рынок. Его покидали в спешке, по-крысиному утаскивая все, что можно утащить — сначала хозяева, а за ними и мародеры. Перебираться через груды горелого мусора и плавленого камня было почти невозможно.

— Есть другой путь, — напомнил Авис, когда Целест затормозил возле череды поваленных столбов, укрытой осколками рекламных стендов.

— Осторожно, — добавила Декстра. — Виндикар не так пуст… как хотелось бы.

Другой путь лежал через Площадь Семи, и развалины дома-без-теней. Целест представил мириады разбитых лампочек, похожих на мириады мушиных личинок, и его передернуло. Никаких личинок и лампочек, конечно. Только осколки — прах и пыль.

"Странновато — чуть не центральными дорогами идем, и если свернуть налево, потом направо и потом… в общем, можно к Цитадели прийти", — Целест не оглядывался, как не оглядываются на зависшего позади призрака.

Цитадель, впрочем, все равно просматривалась — грудой гари и пепла, похожей на исполинский муравейник.

"Там… развалины?" — но Целест не верил в это, и не хотел верить. Проще — идти дальше.