- За дверью, - Дик удовлетворенно кивнул, настучав что-то в своем «смартфоне», после чего дверь «рухнула» вниз, влетел поднос, почти такой же, что были в госпитале, только немного толще и со встроенной панелью для манипуляций, - меню согласованное, так что подобрать что-то под твой вкус не получится, но есть натуральное мясо курицы.
- Вот его давай! Пожалуй целую курицу! Проголодался, - виновато пожал я плечами.
Спустя сорок минут, когда модуль питания нагруженный пустой тарой вылетел из нашей комнаты, я лениво сполз с кровати и уселся в кресло напротив Дика.
- Расскажешь?
- Про что и о чем?
- Во-первых, что ты сам думаешь, о том, что произошло, во-вторых, о вашем Варианте и самое интересное – про четыреста лет жизни.
- Это средняя продолжительность жизни, - уточнил Дик.
- Тем боле!
Дик задумался на минуту, что-то там сем себе объясняя, аргументируя и соглашаясь, а потом встал, что-то настучал на информационной панели, и стена со сменяющимися обоями, пару раз сменив цвет с черного на белый, стала демонстрировать некий местный канал «Дискавери».
- Нет, нет, нет, - выставил я перед собой ладони, - с этим «зомбоящиком» я успею ознакомиться, ты лучше расскажи о своем мире сам. Вот допустим, внешне у вас тут коммунизм просто, но я не верю! Сквозит знаешь ли чем-то… Вот скажи, у вас что нет бедных?
- Почему, - оживился Дик, - есть.
- О как! И где они все?
- В индексах обеспечения или в индексах социального карантина.
- Что бля? – тут уже удивился я, - все четыреста лет на рудниках?
- Каких рудниках? А, нет, - начал наконец улавливать подтекст Дик, - просто есть социальное и ментальное устройство общества. На самом деле наш вариант отличается от вашего например тем, что нет зацикленности на потреблении. Но человек всегда человек, кто-то хочет большего, чем заслуживает, кто-то хочет власти, кто-то спокойствия и расширения сознания. У кого-то получается и из индекса социального карантина человека переводят в любой индекс с правом свободной воли.
- Кто переводит?
- Специальные комиссии.
- Круто! Это у вас тут что, такой «нежный фашизм»?
- Фашизм… фашизм… - Дик выковыривал из мозга значение слова, которое в моем мире известно каждому.
- Ладно, не заморачивайся, - я потер виски, отчего-то начала болеть голова, - вот родился кто-то в бедной семье, а вдруг он гений? Вдруг он стал бы великим ученым, а?
- Значит станет. Моя семья из индекса обеспечения, отец своим трудом и поведением доказал, что достоин пройти дополнительное обучение и мы переехали в административный индекс на восточном полушарии, там всегда шли дожди и было мало солнца, - Дик грустно улыбнулся, - там я пошел в новую школу, но и в индексе обеспечения я ходил в школу, школы есть везде, так что если в ребенке есть потенциал, его заметят, где бы он не находился.
- А как ты попал сюда? Как стал этим… оперативником службы контроля?
- Двадцать два года я отработал в службе надзора сил правопорядка, и меня также заметили, предложили пройти обучение, - Дик поднял руки и указал на потолок, - шесть лет я провел здесь.
- И сколько ты уже в оперативниках?
- Двенадцать лет…
- И сколько тебе лет всего?
- Шестьдесят один.
- Охренеть! А Сайвику сколько?
- Его двухсотлетний юбилей мы отмечали прошлой осенью на орбитальном комплексе развлечений, - Дик улыбнулся, - только шефу это не понравилось, он плохо перенес перемещение и его тошнило весь праздник.
- Да уж… а как? Как вообще такое возможно?
- Что именно?
- Такая продолжительность жизни!
- Ничего удивительного, в твоем Варианте это тоже было возможно, давно, очень давно… но ваша цивилизация подпортила свою генную структуру, выбрала себе определенные ценности и приоритеты в жизни и имеет то, что имеет.
- А подробнее?
- В нашем Варианте, к примеру, не сжигали людей за веру или инакомыслие, не устраивали войн от имени Христа или Пророка, наши предки берегли планету, и она ответила тем, что у нас не было глобальных катастроф, все это составные части генетического кода, все это информация во вселенной, преобразуемая в годы жизни как дар Создателя…
Дик еще что-то говорил, но я его уже не слышал, головная боль сменилась слабостью и я «растёкся» по креслу и провалился в сон.
Глава восьмая.