Принцип Троицы

— Ты полон сюрпризов! Давай-ка посмотрим на твои вычисления. Я полагаю, что тебе надо сделать эдакую смесь бульдога с носорогом: электромагнитный декодер с GPS-навигатором?

— Да, именно.

— А я боялся, что ты так и останешься «зомбированным» специальной теорией Эйнштейна двухмерным человечком в трехмерном пространстве официальной науки. Всё-таки нет. Ты понимаешь, что придется выйти за рамки того, что тебе известно?

— Потому я и пришел к вам. Я чувствую, что решение есть, но обнаружить его не могу.

— М-да, мешают, мешают стандарты-то, — вздохнул Ракитин. — Давай, выкладывай свои выводы.

Виктор поспешил открыть файлы, заполненные формулами и векторными диаграммами, с жаром излагая идеи.

— Понятно, — кивнул Василий Игнатьевич. — Ты не учитываешь, что магнитной и электрической напряженности электромагнитного поля необходимо сопоставить взаимодополняющие вектора: магнетический и электритический, которые показывают напряженность торсионного поля. Конечно, если ты не отрицаешь его существование.

— Торсионное поле… что ж, я его не исключаю. Я уже ничего не исключаю, — признался Виктор. — А о других понятиях, что вы говорите, я и не слышал.

— Это совершенно новые научные категории, — пояснил Ракитин. — Магнетические и электритовые поля отражают «сферу сильных взаимодействий», в то время как обычные электромагнитные поля характеризуют слабые взаимодействия. В торсионных полях существует двойственность доменов, и в них действительно могут содержаться волновые копии, «отпечатки», как ты сказал. Так вот, чтобы создать твой прибор, нужно использовать эту многомерность.

Они принялись обсуждать это, быстро заполняя чистый лист формулами с двух сторон, и, конечно же, спорить, как в старые добрые времена. У Миллера отлегло на сердце. Посреди спора Ракитин прервался и, прищурившись, спросил:

— Она ведь твоя девушка, верно?

— Я бы хотел так считать, — признался Виктор. Он встал, чтобы достать из сумки детали прибора, над которым работал. Возвращаясь к столу, Миллер покачнулся: у него потемнело в глазах, но он вновь смог перебороть приступ.

Василий Игнатьевич озабоченно заметил:

— По-моему, у тебя силы на исходе.

— Я в порядке. Это мое постоянное состояние, — заметил Виктор.

— И что же, ты найдешь ее и свалишься в обморок? — не отступался Ракитин.

— Не знаю. Главное, найти, пока жив, а потом все равно.

— Ты говоришь странные вещи…

— У меня опухоль мозга, — раздраженно крикнул Виктор, не сумев сдержаться. — Она прогрессирует. Это рак! Что еще я могу сказать? Времени у меня не много!

— Эка, дружок! — опешил бывший преподаватель. — Вот те на!

— Все. Не будем об этом! — отмахнулся Миллер.

Потрясенный признанием Ракитин пробормотал:

— Можно попробовать травками полечиться. Есть одно средство с болиголовом.

Виктор покачал головой:

— Устал лечиться. Не хочу, спасибо. Давайте вернемся к прибору. Смотрите, что у меня уже есть, — и выложил перед Василием Игнатьевичем свои наработки.

— Ладно, давай посмотрим.

Ракитин, потирая подбородок, внимательно слушал Виктора, иногда вставляя комментарии. Дискутируя над составленными схемами, они поняли, что имеющихся в наличии деталей недостаточно. Виктор предложил:

— В моей лаборатории, конечно, было бы удобнее все сделать, но я понимаю, вы туда ни ногой…

— Да уж, — крякнул Василий Игнатьич, — вези все, что нужно, сюда. Тут и соберем.

Виктор поднялся со стула.

— Компьютер оставь, зачем тебе его с собой таскать? Езжай налегке!

— Да, правильно. — Виктор положил ноутбук обратно на стол. — Я не прощаюсь.

* * *

Миллер вышел из калитки и, пытаясь вспомнить, как и куда нужно повернуть, направился к станции. Дождь прекратил, но дорогу испортил окончательно. Виктор огибал громадные лужи и петлял, как заяц, чтобы не оказаться по колено в грязи. С ветвей то и дело падали на лицо крупные капли. Сосредоточившись на лужах, Миллер все же пропустил нужный поворот и пошел дальше. Вскоре дачи окончились. Вместо ожидаемой старой церкви перед Виктором раскинулось поле, за которым серой полоской стелился асфальт дороги. Вдалеке за редкими штрихами лесополосы виднелся огромный особняк из белого кирпича с красной крышей, обнесенный высоким забором. Картина неожиданно показалась Виктору знакомой. Досадуя на грязь, Миллер остановился в нерешительности, раздумывая, куда же лучше пойти. «Заблудился, — подумал Виктор. — Надо возвращаться». Но его остановило неясное, тревожное чувство.

Вновь занялся дождь. В пронизанном влажностью воздухе, который вдалеке разрезали молнии, появилось знакомое ощущение. Нет, не ощущение, — понял Виктор, — звук. Тот сладковатый вибрирующий звон, который ассоциировался у него с Диной. Слабый, едва уловимый, но его ни с чем нельзя было спутать! «Как во сне!» — вспомнил Миллер и, оставив колебания, ступил на вздыбленную бороной и дождем землю.