Принцип высшего ведовства

Мы двигались по широкому коридору. И чем дальше я уходила от входной двери, тем сильнее было ощущение этакого погружения в век… Допустим, позапрошлый. Под ногами – ковер, стены – в деревянных панелях. Словно ветви в лесу, торчат по обе стороны канделябры. А свет – мягкий, золотистый, струится словно отовсюду. Впрочем, умело сделанная подсветка для меня была не в новинку. В наше время чего только не придумают! Пахло здесь… Корицей, апельсинами, мятой и хвоей, этакий рождественский букет ароматов, отчего-то навевающий мысли о сдобных булочках к свежезаваренному чаю. Желудок вяло напомнил о том, что после всех треволнений можно было бы и подкрепиться, но – помилуйте! – не выпрашивать же еду у этой ледяной английской девы?

– Периодически, – сдержанно ответила Джейн, – в прошлый раз его с трудом нашли.

Мы остановились перед первой дверью, она распахнула ее передо мной, затем включила свет.

– Будьте любезны, подождите здесь. А я сейчас принесу кофе и бутерброды.

– Спасибо.

Джейн ушла совершенно неслышно, словно испарилась. Я же прошла вглубь гостиной.

В отличие от коридора, здесь все было ультрасовременным: темно-синий мягкий гарнитур, белые стены, такой же белоснежный ковер под ногами. Огромная плазменная панель на пол стены, стеклянный журнальный столик – мне сперва показалось, что кипа глянцевых журналов парит в воздухе, и только разглядев прозрачные ножки, я с облегчением вздохнула. На стене, под стеклом, висела небольшая картина, очень старая, судя по манере письма. Так писали Рафаэль и его ученики: изображение на полотне сильно походило на цветную фотографию.

Я подошла к картине ближе: на меня задорно взглянула кареглазая девушка. Каштановые волосы, блестящие и волнистые, обрамляли ее улыбающееся лицо. Ямочки на щеках, маленькая ямочка на подбородке, маленький чуть вздернутый носик. Шею украшали три нитки жемчуга, а сережек не было – но зато такой же прекрасный жемчуг светился в темных волосах, по кромке большого черепахового гребня.

«Интересно, кто это?» – я отошла от картины. На цыпочках. Как будто могла побеспокоить безмятежный покой улыбчивой красавицы.

А настроение вдруг испортилось, в голову полезли непрошенные мысли о скоротечности нашей жизни, и о том, что наверняка от этой девушки теперь остался лишь скелет да вот это лицо, навеки запечатленное на холсте…

От продолжения печальных раздумий меня спасла Джейн с подносом.

– Пожалуйста, садитесь. Кофе, бутерброды, сыр, ветчина, – бойко протараторила она.

Ох. Как же я сяду на этот прекрасный и дорогой диван, когда перед этим уселась в лужу?

Но Джейн, умница Джейн, помогла мне и тут:

– Хозяин просил вас переодеться, пока я приведу в порядок вашу одежду.

– А как он… сам?

– Он чувствует себя значительно лучше, – нейтральным тоном заверила Джейн.

И было совершенно неясно, сопереживает ли она своему хозяину. Вернее, я бы поставила вопрос не так: невозможно было определить, любит ли она его или… наоборот, ненавидит.

Я пощупала джинсы. Мокро и грязно, что правда то правда.

Но затеваться с переодеванием в чужом доме? В особняке мужчины, имя которого мне известно не более, чем час?

– Не беспокойтесь, Лера, – во взгляде Джейн впервые появилось нечто, похожее на сочувствие, – господин Эрик есть человек исключительной порядочности. Кажется, так это звучит по-русски. Он спустится сюда… Когда сможет. Чтобы вы чувствовали себя более комфортно, он предложил переодеться.

И я сдалась.

Потому что устала, потому что мне и правда хотелось немного отдохнуть на красивом синем диване, прикоснуться щекой к гладкой и мягкой обивке…

Через пять минут Джейн принесла мне совершенно новую махровую пижаму, удобные штаны и кофту с длинным рукавом. Она даже деликатно отвернулась, пока я облачалась в это одеяние. Оно оказалось чуть больше, чем нужно – но какая разница? И наконец я смогла присесть, взять чашку горячего кофе и тоненький ломтик хлеба с ветчиной.

– Отдыхайте, – Джейн подхватила мои несчастные джинсы, – но если интересно, можете осмотреть дом. Хозяин просил передать, что вы вольны прогуливаться…

И тут же подмигнула:

– Здесь можно увидеть много интересных вещей. Эрик… он большой любитель старины. Если, конечно, вам это небезынтересно.

Это был первый раз, когда она назвала его по имени.

В гостиной пахло апельсинами, корицей, кофе.

* * *

Я честно прождала до полуночи. Глаза слипались, желание свернуться клубочком и заснуть стало почти необоримым. И – тишина. В комнате, в доме. Никого вокруг, ни Джейн, ни Бернарда, ни Эрика.

К тому же, я теперь осталась без одежды и даже без сотового – он по недосмотру уплыл от меня в кармане куртки, которая, в свою очередь, была отдана в мягкие руки Джейн – «я почищу ее, Лера».

Что прикажете думать?

Мда. Ночка выдалась веселой: сперва мохнатый монстр, так и норовящий вцепиться зубами в шею Эрику, но помимо этого еще и расплывающийся перед глазами, затем – поездка через весь город, к белому сказочному дворцу, а теперь – вообще непонятно что. Ожидание, кажущееся бесконечным, в идеальной чужой гостиной, на пару со средневековым портретом неизвестной красотки.