Принцип жирового тела

Вот от этого-то он и испытывал такую острую радость, такой мистический восторг, такое безудержное ликование паука, только что впрыснувшего в муху порцию яда. Но это было еще не все. Я также вспомнил, что сокурсники издевались надо мной не потому, что мое поведение было чересчур странным, а главным образом, потому что у меня напрочь отсутствовал инстинкт самозащиты от таких плевков в душу. Люди глядели на меня и инстинктивно видели, что при моем весе в девяносто три килограмма и силе, достаточной для того, чтобы расплющить обидчика, даже без всякого умения драться, я никогда не ударю в ответ на издевательство и даже не выругаюсь.

Таким образом, я понял очень простую вещь: душа человека каким-то образом должна самоочищаться, как и лимфа у жука, и один из возможных способов очистки души, имеющийся в природе - это собрать побольше грязи в своей душе и вплюнуть ее в душу того, кто слабее и не может противостоять этой агрессии. Конечно, не все умеют очищать свою душу подобным образом. Но я служил очень удобной плевательницей для тех из сокурсников, кто умел в нее плевать и находил в этом пользу и удовольствие.

Что касается меня, то я всегда предпочитал очищать свою душу, слушая классическую музыку в концертных залах.

Однажды мне по случаю подвернулись билеты в Большой зал консерватории, и я с огромным удовольствием прослушал сороковую симфонию Моцарта и Маленькую ночную серенаду. Как всегда я ушел с концерта в приподнятом настроении, и мне вдруг захотелось купить какого-нибудь хорошего вина, лучше всего муската, и выпить его вместе с родителями. Родители иногда позволяли мне такой маленький разврат, и сами с удовольствием принимали в нем участие. Бутылочка хорошего вина обычно выпивалась за вечер под душевную беседу, и всем нам было очень хорошо, и я тогда чувствовал себя почти как в детстве на даче, сидя с родителями у костра после длинного, теплого, солнечного дня.

Я зашел в винный магазин, встал в очередь, приготовил деньги и попросил бутылку муската "Лоел". Получив бутылку муската и расчитавшись, я вдруг заметил на витрине Бабаевский шоколад, который очень любила мама, и папа тоже всегда помогал ей его любить, когда дома был шоколад. Я сделал шаг назад, повернулся к прилавку и попросил отпустить мне пару плиток шоколада. Я не успел протянуть деньги, как неожиданно почувствовал толчок сбоку и, потеряв от неожиданности равновесие, больно ударился боком об острую железную стойку. А у прилавка уже стоял крепенький мужичок с массивным перстнем на среднем пальце правой руки и с нехорошими белыми глазами. Продавщица протягивала ему бутылку водки.

По виду мужика, эта бутылка явно была не первой, но на ногах он еще держался хорошо и, видимо, умел пить. Я ошарашенно посмотрел мужику в лицо, и он перехватил мой взгляд своими злобными белыми глазами:

- Чего смотришь, интеллигент блядь ебучий! - заревел он пропитым басом, поставив бутылку на прилавок - Вали отсюда на хуй, пидарас, а то тебе щас будет, блядь, шоколад!

И вдруг, возможно под влиянием ощущений, полученных на концерте, что-то неожиданное произошло в моем внутреннем мире. Я подошел вплотную к мужику и сказал то, что сам от себя не ожидал:

- Если ты, подонок, сейчас не извинишься, то я тебя покалечу! Мужик широко улыбнулся и примиряюще развел руками, а в следующий момент я качнулся на ногах и голова моя больно мотнулась на шее. Само ухо, в которое пришелся удар, как ни странно, не болело, но неприятно звенело.

- Еще въебать? - услышал я вторым ухом. Мужик все также широко улыбался уверенной и злобной улыбкой.

И вдруг неожиданно все те плевки, которыми меня наградили товарищи за долгие годы, собрались в один большой плевок, и этот плевок привел в неистовое движение мое большое неуклюжее тело.Я резко схватил мужика за уши, рванул на себя и изо всех сил мотнул головой вперед, целясь лбом в его подлую улыбку. Попал я в переносицу. Удар получился сильный, больно было даже мне. На лице у мужика вместо улыбки появилась хорошо знакомая мне как врачу гримаса острой боли, и из обеих его ноздрей обильно хлынула кровь. Моя бешеная злоба не ослабевала. Я не ударил, а скорее даже изо всех сил толкнул своего противника ногой в живот. От толчка он пролетел несколько шагов, с глухим стуком ударился спиной и головой о бугристую стену, покрашенную темно-синей масляной краской, сполз по ней вниз и затих, сидя и свесив голову вперед и несколько набок. Из носа его бежала струйка крови и капала на рубаху и на пол.