Принципы

Я недолго раздумывала, как мне поступить. Ростовцев был прав – я уже все решила. На кону стояло намного большее, чем моя карьера и журналистская репутация. Иногда нужно просто делать то, что должно. Что мне грозит? Статья за клевету? Своим текстом Дима действительно взял ответственность на себя, по крайней мере, большую часть.

А если он прав? Что значит «если» – конечно, он прав.

Я знала, чем рискую.

Подредактировала текст и отправила его в редакцию с описанием, которое просил Ростовцев. Дима, надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

Я была совершенно измотана и в расстроенных чувствах. Мне даже почудилось присутствие в квартире кого-то еще. Словно кто-то стоит у меня над душой и наблюдает за тем, что я печатаю. Пока не отправила текст, это ощущение никак не проходило. Зато потом – как камень с плеч.

Едва нашла в себе силы позвонить детям. Но зато обрадовала, что скоро вернусь домой. Соня хорошо держалась. Умничка, моя дочурка. Максим был веселым, с озорными и смеющимися глазами. Лев показал ему что-то веселое на компьютере. Бери пример с детей, Лиза. Им так мало нужно для счастья, немного любви и ласки.

В тот момент мне верилось, что все наладится. Я охотно улыбалась детям, несмотря на усталость. Все было хорошо.

Мне ужасно хотелось спать.

Но выспаться мне было не суждено.

Звонок в дверь раздался часов в десять вечера. Раздраженно поднявшись, я набросила халат и направилась к двери, недоумевая, кто это может быть. Может, хозяину квартиры что-нибудь нужно?

Едва я взглянула в глазок, сердце резко ускорилось, и я почувствовала головокружение. На площадке стоял улыбающийся майор Родионов. Очевидно, он заметил шевеление в глазке, или услышал мои шаги, поэтому сказал:

– Добрый вечер, Елизавета Лазаревна. Простите за столь поздний визит. Нам нужно поговорить. Впустите меня?

Соберись, Лиза!

– Секунду! Сейчас, оденусь.

Спокойно. Статья еще не вышла, у него нет причин нападать на меня. Может, просто пришел обсудить после работы творчество того ненормального немца – Хагенса. Сошлюсь, что уже поздно и отправлю его домой. А утром уже поезд в Иркутск.

Трясущимися от напряжения руками, я набрала номер Димы. Снова стук в дверь. Нетерпеливо. Подозрительно, что я так долго хожу… Я аккуратно набросила цепочку и отперла замок.

– Добрый вечер, – повторил Родионов. – Вы простите, что так поздно, просто решил заехать после работы, обсудить наши дальнейшие действия после статье. Вы меня не пустите?

– Александр Семенович, это очень неожиданно. Видите ли, я уже легла спать…

Я старалась говорить громче, чтобы Дима услышал. Динамик не включила, чтобы майор не узнал о телефоне.

– Я ненадолго. Это не займет много времени.

– И все-таки нет, – я ответила твердым отказом, но сделала тон как можно мягче. Это не помогло.

– Это срочно. Я настаиваю.

В голосе Родионов появились металлические нотки. Карты были практически раскрыты. Нас разделяла маленькая хлипкая цепочка. Чтобы снова запереть дверь, нужно было идти на хитрость.

– Хорошо, – вздохнула я, как бы нехотя соглашаясь, и подалась к двери. Я хотела резко закрыть ее и повернуть ручку замка, но, видимо, что-то в моем голосе выдало мои настоящие намерения.

Родионов со всего размаху пнул дверь с такой силой, что она ударила меня, и я упала на пол. Цепочка захрустела, и заныл дверной косяк. О том, чтобы пытаться запереться, можно было забыть. Еще два-три таких удара, и щеколда с цепочкой полетит в сторону. Я подскочила с пола и, шлепая босыми ногами, бросилась на кухню. Вбежав в нее, я сразу включила громкую связь, кинула телефон на стол и заорала:

– Дима, это Родионов! Он здесь, он ломится ко мне!

– Держись, – громко крикнул он мне и еще кому-то рядом: – Он у Ивановой! Ташаев, Пименов, за мной!

Стук из прихожей прекратился, и я услышала, как звякает цепочка. Все понятно, он пытался открыть ее рукой. Я схватила кухонный нож и крепко сжала обеими руками. Выдохнула, стараясь успокоиться. У меня оставалось не более пары секунд.

– Лиза, балкон! – крикнул Ростовцев. – Третий этаж, прыгай!

Черт, да ведь он прав! Но…

– Поздно, – упавшим голосом сказал я. – Он уже здесь.

Мрачно смотревший на меня исподлобья Родионов стоял в дверях кухни.

– Кричи! – запыхавшись, требовал Дима. Он спешил… Пытался успеть. Я услышала, как хлопнула дверь автомобиля. – Соседи услышат.

Я успела только набрать в легкие воздух, чтобы показать все, на что способна, но майор был к этому готов. Достав из кармана пистолет, он сухо потребовал:

– Не вздумай, сука, – и я сразу осеклась.

Мы застыли напротив друг друга, и нас разделял только кухонный стол.

– Добрый вечер, Дима, – с улыбкой сказал он в телефон.

– Не смей ее трогать, – угрожающе и в то же время беспомощно сказал Ростовцев. Майор криво и зло усмехнулся в ответ.

– Мне не нужно ее трогать. У меня ствол. Я могу ее просто застрелить.

Я посмотрела Родионову в глаза. Да, этот человек способен выстрелить, если посчитает необходимым. И зная возможную альтернативу… Пулю можно назвать милосердным вариантом.

План Ростовцева сработал. Но, как говорится, есть нюанс.

– Чего ты хочешь? – деловито спросил Дима.