Принудительные меры медицинского характера: учебное пособие

В законодательных актах XVII–XVIII вв., которые содержали нормы о неответственности «бесных» и «умалишенных», нашли отражение упрощенные представления о влиянии психических болезней на общественно опасное поведение. В этой связи неответственность психически больных связывалась только с совершением определенных преступлений. Артикул Воинский 1716 г. (толкование 195) предусматривал, что «наказание воровства обыкновенно умаляется или весьма отставляется, ежели кто… в лишении ума воровство учинит»[5], то есть допускалось не только смягчение наказания за воровство, но и полное освобождение от наказания. Однако принудительное лечение таких лиц не предусматривалось.

Психически больные лица, совершившие преступные деяния, помещались в принудительном порядке в монастыри, которые служили для них местом изоляции и удержания, где «колодники» содержались «под крепким надзором», закованные в кандалы и цепи, под охраной солдатского караула. Во многих случаях эти меры были оправданными, так как в монастыри направлялись наиболее опасные больные, склонные к убийству и другим формам насилия. Срок содержания в монастырях законодательно не определялся и зависел от многих обстоятельств, в том числе и не связанных с психическим состоянием лица и его общественной опасностью.

Практика применения правоохранительных мер в отношении психически больных, совершивших преступные деяния, не отличалась последовательностью. Судебные хроники того времени задокументировали случаи осуждения заведомо нездоровых («умовредных») лиц к длительному либо пожизненному тюремному заключению и даже к смертной казни. При этом казнили лиц, неугодных опасными речами высшим властям и доставлявших своим поведением массу хлопот либо опасений местным чиновникам. Так, по царскому указу Алексея Михайловича был повешен Ивашка Клеопин, который, считая себя царем, высказывал бредовые идеи величия, постоянно гонялся за людьми, нападал на отца и мать с саблей, ранил брата и бросался в огонь[6]. Гетман Брюховецкий, в свою очередь, велел сжечь шесть психически больных женщин, которых по своему суеверию объявил ведьмами в связи с тем, что его жена не могла забеременеть и болела чахоткой.

Однако факты такого рода, в отличие от средневековой Европы, были единичными, что дало основание историку права И.В. Константиновскому утверждать: «Россия не воздвигала костров для уничтожения больных (умалишенных, маниаков и безумных), несмотря на то, что власть и общество легко смотрели на лишение жизни в других случаях»2.

В ряде случаев наиболее опасных больных держали в тюрьмах, так как в монастырях им не могли обеспечить надлежащий надзор и уход. При отсутствии поблизости подходящего монастыря опасные больные также направлялись в тюрьмы.

Непоследовательность в отношении мер, применяемых к психически больным, совершившим уголовно-наказуемые деяния, сохранялась и при Петре I. В 1721 г. Петр I издал регламент (устав) Главного магистрата и возложил на него обязанность создания «цухтгаузов» (смирительных домов) и «гошпиталей» (больниц) для психически больных[7]. В 1722 г. издается указ о помещении в монастыри умалишенных и лиц, осужденных на вечную каторгу, но «неспособных к ней по состоянию здоровья»[8], а в следующем году новым указом была запрещена посылка «сумасбродных» и «помешанных» в монастыри и поставлена задача Главному магистрату учредить госпитали. Однако этот указ в связи со смертью Петра I не был исполнен, и вскоре последовал Сенатский указ «Об отсылке беснующихся в Святейший Синод для распределения их по монастырям»[9]. Согласно новому указу «поврежденные в уме» колодники по «важным делам» направлялись в Спасо-Ефимьевский монастырь и содержались в условиях тюремного режима бессрочно.

Во второй половине XVII в. положение психически больных, совершивших опасные деяния, в лучшую сторону не изменилось: их по-прежнему содержали в монастырях, а не в доллгаузах. При этом за допущенное «сумасбродство» караульные солдаты в соответствие с Наставлением 1766 г. применяли к ним физические наказания и лишали пищи.

Серьезным шагом в деле принудительного лечения психически больных стало учреждение в 1775 г. приказов общественного призрения, в обязанность которых входило учреждение домов для умалишенных[10], устройство в 1776 г. первого дома для душевнобольных в Новгороде, затем в Москве и других губернских городах[11].

Направление психически больных в монастыри настолько вошло в практику, что даже в первой половине XIX в., когда существовала сеть медицинских учреждений, психически больных, совершивших опасные преступления, направляли не только в психиатрические больницы, но и в Спасо-Ефимьевский монастырь, в списках которого значились декабрист Шаховской, государственный преступник Ковалев и лица низших сословий, совершившие опасные деяния.